Он будет наблюдать за приборами, пока не приедет сменщик Миронова. Ему должны позвонить из Таллинна и проинструктировать по телефону. Дело в том, что там, в гидрографии работает его одноклассник…
– Валерий, – спросил я, – а в правительстве нет твоих одноклассников?
– Есть, – признался Валерий. – Заместитель министра культуры.
– Прямо не класс, а пушкинский лицей!
– Что ж, – пожал плечами мой друг. – Мы, островитяне, ребята энергичные. Всем известно, что материковые эстонцы произошли от скандинавов, а островные – от тюрков. Так что наша кровь горячей.
– От каких еще тюрков?
– От сибирских. Коми и марийцы, например – наши родственники. Вот так. Однако вы езжайте. Уже и до утра недалеко. А меня завтра отвезут в пансионат.
Мы с тетей Маале сели в «Форд» и отправились восвояси. Я взглянул в боковое зеркало. Лунная дорожка и ритмичные сполохи маяка провожали нас тихим салютом.
Хотелось тихо радоваться жизни. Я и радовался бы, видит Бог, если бы меня привели на маяк не столь ужасные обстоятельства.
Но приключения этой ночи не закончились для меня. Едва я вошел в комнату, как отворилась дверь и в проеме показалась Ева. Она бросилась мне на шею и стала осыпать меня поцелуями. Лицо ее было соленым от слез, я осушал его губами. От чего же она плакала? От счастья? От неведомого мне несчастья? Вместо того чтобы выяснить это, я, как настоящий негодяй, принялся развязывать пояс на ее халате. Под халатом, как я и догадывался, не было никакой рубашки. Под халатом была сама Ева, такая горячая и такая желанная. Руки мои заскользили по восхитительному телу и доскользили наконец до полной, упругой груди, губы прильнули к напрягшемуся соску. Вскоре и моя одежда (с ее помощью, с ее помощью!) оказалась на полу…
Тут я, как мудрая Шехерезада, «прекращаю дозволенные речи», потому что дальнейшее не подлежит никакой огласке, если человек не хочет потерять себя. А я этого не хочу. Я засыпал рядом с ней, обессиленный и счастливый.
Последним проблеском отплывающего от меня сознания была почему-то знаменитая строчка Фета: «Стояла ночь, луной был полон сад».
Я не слышал, когда Ева покинула меня. Проснулся, однако, не сам – меня разбудили. Я почувствовал настойчивые прикосновения к моему плечу и услышал вежливый бас капитана Юку Тамма:
– Господин Евгений Ломов, пожалуйста, проснитесь.
С трудом возвращаясь к действительности, я сел, свесив ноги с кровати.
Юку Тамм был в форме, она придавала ему если не солидности, то – взрослости.
– Господин Евгений Ломов, вы арестованы по подозрению в убийстве.
Я решил, что он шутит. Сам собой напросился дурацкий возглас «О-ля-ля!» Но это не было, черт возьми, шуткой. В комнате находился еще один человек, тоже в форме, явно подчиненный капитана Тамма. Едва я оделся, он подскочил ко мне и заковал мои руки в наручники. Они быстро вывели меня из помещения и усадили все в тот же универсальный черный микроавтобус.
