польской компании и не воплотили эти выводы в новые организационные и тактические схемы.
Как бы то ни было, Гитлер торопил командование вермахта, требуя немедленно начать наступление на Западе. Но вермахт также нуждался в паузе для реорганизации, к тому же погода осенью 1939 года не способствовала действиям авиации. Начало операции непрерывно переносилось, и к началу января 1940 года это стало уже походить на сцену из фарса, когда бандит десять раз подряд заносит дубину над головой ничего не замечающего добропорядочного горожанина, но всякий раз что-то мешает ему нанести удар.
Союзники не обращали особого внимания на действия немцев, считая свой фронт непреодолимым. Они и в действительности занимали очень сильную позицию, опирающуюся на долговременные укрепления «линии Мажино». Целая группа армий оставалась в резерве, имея задачей ликвидацию любых «неизбежных на войне случайностей».
Со своей стороны союзники полагали, что германская приграничная «линия Зигфрида» также труднопреодолима – во всяком случае, ее штурм будет сопровождаться значительными потерями. Свои надежды они возложили на блокаду Германии, бомбардировки и пропаганду. Но блокада не была вполне герметичной, и уже 19 сентября Черчилль обратил взор к Норвегии, предложив нарушить ее нейтралитет постановкой минных заграждений в ее территориальных водах. С этого дня начинается предыстория короткой и бурной Норвежской кампании 1940 года.
Советский Союз воспользовался предоставленной ему свободой действий для значительного расширения своих границ в Европе. Осенью 1939 года была официально аннексирована восточная часть Польши (Западная Украина и Западная Белоруссия) и одновременно приобретены важные стратегические позиции в Прибалтийских государствах. В ноябре началась Финская война.
Нет никакого сомнения в том, что И. Сталин решал задачу «собирания» потерянных в революционные годы земель Российской Империи. Но и определенные стратегические резоны в его действиях также были. Разумеется, трудно было предполагать возможность самостоятельного наступления финской или эстонской армии на Ленинград (в головах некоторых «горячих финских парней» такие идеи имели активное хождение в 1918–1920 годах). Но в условиях большой коалиционной войны – с Германией, с Польшей или с западными державами, – наличие столь глубоко вдающихся в территорию России стратегических плацдармов представляло серьезную опасность.
Финны вполне учитывали возможность такой войны: значительная часть военного бюджета Финляндии была потрачена на создание системы крупнокалиберных береговых батарей в Финском заливе. Такие батареи были совершенно бесполезны при обороне прибрежных шхер (здесь куда более полезными оказались бы мины, противокатерная артиллерия и береговые укрепления), но зато теоретически обеспечивали блокаду выхода из Финского залива. Кроме того, на Балтийском флоте все еще помнили «Кронштадтскую побудку» – и то, что английские
