на полдороге не останавливают… Лиса, спрятала непослушные руки за спину, плотнее придвинулась к Светке и вгляделась в лежавшую на её ладошке поблёскивавшую серебром диковину.
– И самом деле, человечек… – восхищенно выдохнула она.
– Знаешь, кто это?
– Нет, – честно призналась Лиса.
Светка внимательно посмотрела подруге в глаза, явно сомневаясь, можно ли доверять ей до конца. Затем вздохнула и решилась:
– Ладно, скажу… Только смотри – об этом никому нельзя говорить! Обещаешь?
– Обещаю! – горячо заверила Лиса.
– Мы верующие. И мы ходим в церковь, – продолжила Светка и, не заметив, что подружка так и не поняла значения сказанного, подытожила: – Вот потому я всегда хожу в платке. Нам нельзя его снимать. А этот человечек на крестике – это наш Бог, – и тут же, не дав Лисе опомниться, зашептала на ухо: – Хочешь такой крестик?
Окончательно потрясенная, та лишь смогла выдохнуть:
– … Да…
– Вот и ладно! В следующий раз, как пойдём в церковь, я тебе оттуда такой же принесу, – и ещё раз напомнила: – Только смотри, никому и никогда об этом не рассказывай! А то тебя Бог накажет!
– Хорошо… – окончательно растерялась и расстроилась Лиса.
Она не любила когда её наказывают и была буквально ошеломлена и раздавлена свалившейся на неё тайной. Лиса поняла, что Светка – страшный и, скорее всего, крайне опасный человек. Впредь надо будет держаться от неё подальше. Но самое неприятное заключалось в том, что сейчас, когда та ей открылась, Лиса тоже стала опасна для других людей. Теперь она тоже знает про Бога и может об этом проговориться. Нечаянно. Конечно, она постарается держать язык за зубами, но как же ей теперь страшно… А как хорошо жилось всего несколько минут назад! Не зря она терпеть не могла разные тайны! Ничего хорошего от них не жди!!!
В музее, на экскурсии, Лиса всё же немного пришла в себя. В одной из комнат на стене висела картина с изображённой на ней до смерти перепуганной княжной Таракановой. Проводившая экскурсию дама рассказывала что-то совершенно трогательное о тяжелой судьбе несчастной аристократки.
Лисе фамилия княжны не понравилась, и она поначалу решила, что так той и надо. Но затем всё же подошла к картине и тщательно рассмотрела, как томится в застенке бедная Тараканова, как страшится подступающих крыс.
«Вот и меня за Светкину тайну ждет такая же участь…» – внезапно подумалось Лисе.
Стало жалко. И себя, и княжну.
Три дня спустя, ранним субботним утром Светка отозвала отца в сторону и попросила у него пятьдесят копеек. Тот строго на неё посмотрел, но ничего не сказал, а, вздохнув, полез в карман и отсчитал ей испрашиваемую сумму. Прямо в протянутую ладонь.
– Ты помнишь, что нельзя ничего просить для себя, пока тебя об этом не спросят? – поинтересовался он.
– Помню… – ответила Светка и отчего-то покраснела. –
