выдавил я, и был благодарен медсестре, выпроводившей меня из палаты.
Узнав телефон дочери в моей руке, Катя медленно опустилась на стул. Ее сузившийся взгляд прощупывал меня так, словно под привычной одеждой прятался незнакомый человек.
– В чем дело? – спросила она.
Я мучительно подбирал слова:
– Все в порядке. Почти. Самое худшее уже позади. Наша Юля в больнице, но ты не волнуйся.
– Что случилось? – настаивала жена.
Мне стоило больших трудов рассказать о произошедшем так, чтобы Катя не упала в обморок. А потом потребовалось еще больше усилий, чтобы удержать ее дома и хоть как-то успокоить.
– Сейчас не время, к Юле не пустят, она спит. Подождем до завтра, – твердил я, а Катя рыдала на моем плече.
На следующее утро мы вместе приехали в больницу. Катя сразу направилась к дочери, а меня перехватил в коридоре озабоченный Давид Гелашвили.
Хирург заговорил вполголоса, но тоном, не терпящим возражений:
– Оставьте жену. Нам надо переговорить с глазу на глаз.
– Я ее успокаивал, как мог. Она на седьмом месяце беременности, проплакала всю ночь. Можно, чтобы рядом с ней кто-то был? – Я порывался сопровождать Катю.
– Об этом не беспокойтесь, у нас опытный персонал. – Врач дал распоряжение медсестре и увел меня в свой кабинет. Поставив передо мной стакан с водой, он сел напротив и сложил руки: – У меня две новости.
– Плохая и хорошая? Сначала хорошую, – бодрился я, предчувствуя недоброе. – Плохого, знаете ли, за вчерашний день…
– Состоянии вашей дочери стабилизировалось, угрозы жизни нет. Но для полноценного восстановления организма потребуются донорские ткани и дорогостоящие операции. Если хотите совет, то лучше это делать в Германии. Вы не подумайте, у нас тоже есть хорошие хирурги, но юридические аспекты с донорскими органами настолько запутаны, что можно и не дождаться.
– Я понимаю, понимаю… О какой сумме идет речь?
– Я подготовлю необходимые медицинские документы, пошлю в немецкую клинику. Посмотрим, что они ответят.
– И все-таки? У вас же был подобный опыт.
– К сожалению, поврежден весь желудочно-кишечный тракт, потребуется не одна операция. Думаю, надо ориентироваться на сумму от ста пятидесяти до двухсот тысяч евро. – Хирург замялся. – При нашей клинике существует благотворительный фонд. Средства ограничены, нуждающихся много, существует очередь, но… я бы на вашем месте поспешил.
Я понимающе кивнул:
– Да, конечно. Я работаю в банке, попрошу еще один кредит. Не двадцать, так тридцать лет буду работать на босса.
Гелашвили сжал губы и посмотрел на меня поверх очков так, словно я сморозил глупость.
– Есть еще одно обстоятельство, – промолвил он.
– Плохая новость? – Я вспомнил начало разговора и попытался пошутить: – Если даже комета врежется в Землю…
Я
