к Джейн Уилкинсон. Тогда куда же они стремятся?
Я по очереди изучал гостей. Брайан Мартин? Он держится очень неестественно. Но это, сказал я себе, может быть характерной чертой любой кинозвезды. Преувеличенное самомнение тщеславного человека, который привык играть роль и легко выходить из нее.
А вот Карлотта Адамс была вполне естественна. Она держалась спокойно, говорила приятным низким голосом. Теперь, когда у меня появилась возможность, я внимательно изучал ее вблизи. Она обладает, решил я, определенным шармом, но это шарм негативного порядка. Он состоит из отсутствия каких-либо резких или пронзительных нот. Она – своего рода персонифицированное мягкое соглашение. Ее внешность напоминает негатив. Темные волосы, бесцветные бледно-голубые глаза, бледное лицо и подвижный чувственный рот. Лицо, которое нравится, но которое не узнаешь, если при следующей встрече Карлотта будет одета, скажем, по-другому.
Создавалось впечатление, что ей приятны комплименты и доброжелательность Джейн. Да и любой было бы приятно на ее месте, подумал я. А потом, именно в этот момент, мне в голову пришла мысль, которая вынудила меня отказаться от этого поспешного вывода.
Карлотта Адамс через стол посмотрела на хозяйку, которая, повернув голову, беседовала с Пуаро. Взгляд девушки был очень внимательным – она словно подводила итог. И вдруг я заметил в ее бледно-голубых глазах явную враждебность.
Возможно, мне это почудилось. А может быть, это была профессиональная ревность. Джейн, как актриса, уже добилась большого успеха; Карлотта же только начала взбираться по лестнице.
Я оглядел остальных троих гостей. Мистер и миссис Уидберн, кто они такие? Он – высокий, с бледным, будто у мертвеца, лицом; она – пухленькая, светленькая, склонная к сентиментальности. Судя по всему, они богаты и помешаны на всем, что имеет отношение к театру. Здесь, за столом, они категорически отказываются говорить на иную тему. Обнаружив, что недавнее пребывание за границей мешало мне следить за последними новостями, миссис Уидберн в конечном итоге повела пухлым плечиком, отвернулась от меня и больше не вспоминала о моем существовании.
Третьим был спутник Карлотты, темноволосый молодой человек с круглым добродушным лицом. С самого начала мне показалось, что он не совсем трезв. После того как он выпил шампанского, это стало совершенно очевидно.
Складывалось впечатление, что молодой человек страдает от глубокой обиды. Первую половину ужина он провел в мрачном молчании. Во второй принялся изливать мне душу, очевидно, приняв меня за кого-то из своих давних друзей.
– Что я хочу сказать, – заговорил он. – Не так. Нет, старина, не так… – Я не передаю его заплетающийся язык. – Я хочу сказать, – продолжал он. – Вот скажи, если девушка… ну, в смысле… лезет не в свое дело. Сует во все свой нос и все портит. Я же ей ни слова не сказал. Я же понимаю, что нельзя. Она не из таких. Ну, видишь ли… отец пуританин… «Мэйфлауэр»…[8] и все такое. Черт подери – уж больно она прямолинейна. Что я хочу сказать… о
«Мэйфлауэр» – название английского судна, на котором пересекли Атлантический океан 102 пилигрима из Старого Света – первые поселенцы Новой Англии.
