долго и упорно сопротивлялись, доказывая, что хотя снег и неглубок, зато скован ледяной коркой, так как после оттепели были сильные морозы. Больше всех шумел бригадир Егор Королев:
– И думать нечего о льне, зубами его не выдерешь.
– Надо взять лен, это же тысячи! Оставлять его – безумие, – убеждал Петр.
– Так-то так, – соглашался Матвей Кожин, – только с нашим народом не осилить.
– Так неужели нет никаких способов взять из-под снега лен? – в отчаянии спросил Петр и посмотрел в угол, где сидел, помалкивая, председатель ревизионной комиссии Сашок Масленкин. Сашок, низкорослый мужичонка с детским выражением глаз, по-видимому, решил, что председатель спрашивает его, покраснел, неловко поднялся и бессвязно пробормотал:
– Снег ломать бороной если… Лошадь в борону – и ломать.
Все посмотрели с удивлением на Масленкина. А счетовод, хлопнув Сашка по плечу, серьезно сказал:
– Золотая голова у тебя, Сашок. Жаль, что язык чугунный.
Поддержка малозаметного Сашка оказалась решающей.
Всю эту ночь Петр не спал… И, не дождавшись рассвета, пришел в правление. Он зажег лампу и долго ходил из угла в угол… И чем больше ходил Петр, тем больше раздражался. Раздражало все: и пол, усеянный окурками, и старые плакаты с призывами, и громоздкая печь без дверки, и глухая, тоскливая тишина. За окном терлась о раму озябшая ветка молодого тополя. Так прошел час. Устав ходить, Петр сел за стол, подкрутил у лампы фитиль. Желтый свет на минуту заглянул в темный угол за печку и, как бы убедившись, что там никого нет, потихоньку выбрался оттуда. Петр встряхнул лампу. Свет опять метнулся в угол, но сразу же там стало темно, как в печной трубе. Язык пламени задергался и стал быстро садиться, потом мигнул два раза и потух. Мутное, с лиловыми тенями прилипало к окнам зимнее утро. А тополь все терся и терся, изредка нетерпеливо щелкая по раме.
В девять часов Петр вышел на улицу. Серое небо висело низко и за деревней сразу сливалось с таким же серым, тяжелым снегом. Дул сырой западный ветер. Председатель поднял воротник и направился к дому бригадира.
Петр постучал. Никто не ответил. А когда он резко ударил по раме, в избе что-то грохнуло, за стеклом показалось лицо и сразу пропало. Вскоре заскрипели двери, и на крыльцо в валенках, с полушубком на плечах, без шапки вышел Егор Королев.
– Кого надо?
– Пора уж, Егор Иванович.
– А, Фаддеич, – осклабился Егор и, шаркая валенками, подошел к Петру. – Здорово.
– Здорово, бригадир, – ответил Петр, не подавая руки.
Егор, почесывая под полушубком живот, зевнул.
– Чего так рано?
– С людьми говорил?
– Сейчас пойду.
– Ладно, – и Петр, круто повернувшись, пошел в правление.
К десяти часам собралось всего восемь человек, в том числе Сашок, Матвей, Ульяна, бригадир и агроном – полная, румяная девушка с равнодушными голубыми глазами.
Петр отозвал ее с бригадиром
