Не только сомневался, а чувствовал себя дурак дураком. Но ты сообрази: этот мой двойник, мой второй мозг, неведомый помощник из другого мира – зови, как хочешь, – ни разу меня не подвел. Он спас меня от банкротства, давал дельные советы, столько раз меня выручал. Кто же отвернется от своего доброго гения?
– Кажется, понимаю, – сказал я.
– Чего ж не понять. Игрок верит в свою удачу. Вкладчик, когда покупает акции, полагается на чутье. Но и удача и чутье могут изменить, а тут у меня штука верная и надежная.
Он протянул руку, взял телефон без диска, пытливо оглядел и опять поставил на стол.
– Этот – один из первых, я давным-давно принес его домой, так он и стоит. Все годы я ждал, но он ни разу не зазвонил.
– Да ведь вам телефон ни к чему, вы и так обходитесь.
– Думаешь, причина в этом?
– Уверен.
– Пожалуй, так оно и есть. Но иногда не знаешь, что и думать.
– Ну а эта фирма в Нью-Джерси – они вам пишут?
Шервуд покачал головой:
– Ни строчки. Просто я отсылаю туда аппараты.
– И расписок не получаете?
– Никаких расписок. И никакой платы. Да я ее и не ждал. Когда ведешь дело сам с собой…
– Сам с собой?! Так, по-вашему, фирмой в Нью-Джерси заправляет тот двойник?
– Не знаю, – сказал Шервуд. – Ничего я не знаю, черт подери. Столько лет это гвоздем торчит у меня в голове, и все время я пытался хоть что-то понять, но так и не понял.
Лицо у него стало затравленное, и я от души его пожалел. Должно быть, он это заметил. Он вдруг засмеялся:
– Ты из-за меня не огорчайся. Вытерплю. Я что угодно вытерплю. Не забывай: мне заплачено с лихвой. Расскажи-ка лучше о себе. Занимаешься перепродажей недвижимости?
– Да, и еще страхованием.
– А заплатить по счету за телефон нечем.
– Можете меня не жалеть, – сказал я. – Уж как-нибудь да выкручусь.
– Чудно с вами, с молодежью. Почти никто не остался в Милвилле. Видно, ничто вас тут не держит.
– Видно, что так, – согласился я.
– Нэнси только вчера вернулась из Европы. Я ей рад. Тоскливо одному в пустом доме. В последние годы я ее почти и не видел. Училась в колледже, потом ударилась во всякую общественную деятельность, потом ездила по Европе. А сейчас вот хочет пожить дома. Надумала писать книжку.
– Это у нее, наверно, хорошо получится, – сказал я. – В школе у нее всегда были лучшие отметки за сочинения.
– Она прямо помешалась на писательстве. Уже напечатала с полдюжины статеек в этой, как ее… в периодике. Знаешь, все эти журнальчики, которые выходят раз в три месяца и не платят авторам ни гроша, а только присылают несколько штук номеров. Прежде я про такие и не слыхивал. Статейки ее я прочитал, но это ведь не по моей части. Кто их там знает, хороши они или плохи. Наверно, что-то в них есть, раз напечатали. Главное, ради своего писания она поживет тут со мной, а мне только того и надо.
Я
