нам рукой:
– До встречи, милашки.
Косой презрительно сплюнул:
– Вот чертовы гомики. Надо бы их как следует взгреть. Может быть, это их излечит.
– Напрасная трата времени. Они безнадежны, – сказал я.
– Конечно, их можно только пожалеть, вот и все, – согласился Макси.
Я кивнул и добавил:
– Вряд ли они могут контролировать свои сексуальные наклонности.
Патси спросил:
– Почему вообще гомики становятся гомиками?
– В основном под действием среды, – ответил я.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Косой.
– Ну… – Я задумался, как лучше объяснить это Хайми. – Возьмем нас, например. Наша среда – это то, как мы росли, как нас воспитывали или, лучше сказать, как мы воспитывали самих себя. У нас были такие классные девочки, как Пегги, Фанни и некоторые другие.
Это воспоминание заставило нас рассмеяться.
Я продолжал:
– Мы представляем собой прямую противоположность гомикам. В каком-то смысле мы тоже не совсем нормальны. Мы находимся на другом конце спектра. Может быть, в нас слишком много мужских гормонов. Поэтому мы такие мужественные и крутые. Как я уже сказал, считается, что гомосексуализм вызывается в основном воздействием общественной среды. Но в некоторых случаях возможен и врожденный фактор.
– Скажи это по-английски, – буркнул Косой.
Макси со смехом пояснил мои слова:
– Это значит, что они родились такими в животе своей матери.
– Слушай, Лапша, – сказал Хайми. – Откуда ты знаешь все ответы? Это что, тоже врожденный фактор?
– Косой, я охотно тебе отвечу. Я родился с такими же мозгами, как все, – улыбнулся я. – Но все время развивал их чтением. Я открою тебе один маленький секрет.
Благодаря тому, что я читаю книги и знаю то и это, вы все считаете, что башка у меня варит, верно?
– Котелок вместо башки, – засмеялся Косой.
– Ладно, не перебивай. Значит, если сравнивать меня с вами, то есть с людьми, которые ничего не читают, получается, что я знаю все ответы на все вопросы, так?
– Ну и что из этого? – спросил Хайми.
– Дело в том, – продолжал я, – что по сравнению с другими людьми, которые читали гораздо больше меня и имеют настоящее образование, я, недоучка, нахожусь в том же положении, что и вы. Вот и выходит, что все относительно.
– Как у Эйнштейна? – предположил Патси.
– Вот именно. Как в теории относительности Эйнштейна.
– Значит, ты признаешь, что ты не самый умный парень на свете? Не как Эйнштейн? – спросил Косой.
– Да, – согласился я скромно. – Среди самых умных парней на свете я второй после Эйнштейна.
– Ладно, кончайте это, – сонно сказал Макси.
Мы посидели еще немного времени и перешли в другую комнату, где нас помыл служащий.
Потом Макси минут на десять удалился в офис Латки. Выйдя
