принадлежит, якобы, ангелу-хранителю. Только незнакомец, несущий ночь, не имел трактовки, а ведь он, наверное, был самым главным.
И как можно связать подобный бред, тем более, учитывая ее образ жизни? Никак. Так стоит ли забивать голову ерундой?.. А чем ее забивать? Нельзя же только переписывать адреса чужих квартир и переживать за телевизионных Лукаса и Жади, которые уже полгода не могут выяснить, любят ли они друг друга?..
…Кстати, об адресах… – Аревик вновь попыталась углубиться в содержимое папки, но взгляд почему-то прыгал с одной строчки на другую, и она чуть не запланировала ремонт в почти новой квартире. Пришлось закрыть папку. В конце концов, никто не устанавливал ей никаких сроков – это ежедневная, рутинная работа и совершенно неважно, обработает она сегодня на одну папку больше или меньше. Аревик подняла глаза и непроизвольно уперлась взглядом в блестящий циферблат.
…Еще полчаса… Неожиданно она ощутила, что в подвале очень душно, что блузка липнет к телу и на лбу выступает испарина. Посмотрев на свои руки, обнаружила, что пальцы подрагивают; попыталась напрячься, но от этого дрожь только усилилась. …Мне надо на воздух, – Аревик поднялась из-за стола; взяла сумку, заперла комнату, прошла по пустому коридору, многократно усиливавшему стук каблучков.
– Анатолий Борисович, можно я пойду домой?
Тот взглянул на часы и махнул рукой.
– Иди. Все равно сегодня пятница.
– Спасибо, – Аревик аккуратно прикрыла дверь. Огляделась, будто уходила не на два выходных дня, а навсегда. Как здесь все знакомо и мило! Стенд по технике безопасности, график дежурств слесарей… но как душно!.. Привычно поднявшись на шесть ступенек, она открыла дверь. Жаркая волна окатила ее, и сразу оказалось, что у нее ужасно холодные руки; по телу пробежали мурашки, как при погружении в горячую ванну. Аревик сделала несколько шагов и остановилась.
Над головой шелестели деревья. За гаражами визжали дети, уже обалдевшие от бесконечно длинных каникул; два парня у соседнего подъезда пили пиво, пока третий безуспешно пытался дозвониться по мобильному телефону. Все здесь было не так, как в ее «склепе» с неумолимыми правилами ТБ на облупившейся стене – Аревик только сейчас поняла это. Нет, домой она не пойдет – она будет просто гулять; пойдет, куда глаза глядят, и не станет ни о чем думать.
Солнце висело еще достаточно высоко, поэтому, как и большинство прохожих, она выбрала теневую сторону. Глядя на «чистые», и потому симпатичные лица, Аревик думала, за какие же грехи судьба уготовила ей такое уродство, что даже в зеркало лучше смотреться лишь при крайней необходимости? Разумного объяснения не находилось. К тому же она привыкла быть безликой тенью, сквозь которую взрослые смотрят, как сквозь пустое место, а дети, существа более восприимчивые, показывают пальцем, громко восклицая: – Мам, смотри, какая страшная тетя! Мамы при этом краснели, били детей по рукам, но даже
