style="font-size:15px;"> Долговязый помощник надул щеки и повернулся к небритому типу в очках.
– Алекс…
– Так, так, Аркаша, ты меня только в это дело не путай, ладно? – угрожающе ответил тип.
Помощник директора снова тряхнул плечом. Этот жест у него, видно, значил что-то вроде «я бы так не делал».
– Хорошо, – сказал он, глядя на Лизу, которая торопливо уставилась в камеру. – Итак, я засекаю время. Пять минут.
Он махнул рукой.
На камере горела красная лампочка. Лизе послышалось негромкое гудение. «Не молчи!» – закричало что-то внутри нее. – «Только не молчи».
Боже, сколько же секунд уже прошло?
– Итак, дорогие телезрители, – она даже не помнила точные слова вступления. – Сегодня разговор у нас с вами пойдет о… гм… половом члене.
Лиза глянула на людей за столом и едва не испугалась, обнаружив, что они исчезли – теперь весь свет в комнате падал только на нее.
Сколько же времени?..
– Размер полового члена. Этот вопрос, как ни странно, должен больше заботить женщин, – сказала Лиза, изо всех сил пытаясь не торопиться и дышать ровно. – Однако мужчин он волнует куда больше.
Вдруг ей припомнились веселые, но довольно пошлые обсуждения этой темы с подругой. Может, пересказать? «Сколько же времени это займет?» – подумала она.
И махнула на все рукой, не в силах больше противиться дикой, неуправляемой щекотке, безумному озорству, которое заставило ее подружиться с Максом вопреки нормам этики, и которое привело ее сюда, в Москву и в телестудию.
– У меня есть подруга, которая вечно страшно недовольна, – сказала Лиза, обращаясь к оператору. – Потому что ей вечно попадаются мужчины с большими, а у нее… то есть, ее анатомия…
Лиза говорила и говорила, забыв о секундах. Она старалась пересказать их беседы как можно пристойнее, но для яркости нужно было сообщать камере такие интимные вещи, от которых Лиза мысленно краснела, пытаясь не вспоминать, что ее слушает двое мужчин, – даже трое, считая оператора.
– Вот еще один вопрос тысячелетия. Почему у многих парней члены загнуты в сторону? И почему, интересно, у правшей они смотрят влево, а у левшей – вправо? А, мальчики?
С другой стороны, ей так нравилось чувствовать себя неуправляемой. Каким бы провалом ни обернулось это прослушивание, думала Лиза, всё равно будет весело.
– Но лично мне, – сказала она. – Кажется, что главное – это пропорция. Очень смешно, когда видишь у основания тонкий, а на конце толстый, или наоборот.
Лиза не выдержала и расхохоталась прямо в камеру, хлопнув себя по лбу.
«Боже, а вдруг у одного из них такой», – подумала она. Скажем, у этого Члеянца… эдакий нелепый ч… ч… члеянц...
Она хохотала до слез, не в силах остановиться.
В студии зажегся свет. Экран на стене погас, опять превратившись в черный аквариум. Лиза отдышалась, вытерла
