роль слепой лошади на молотильном приводе. Считаю недостойным удовлетворяться этой ролью. Даже служивый человек рождается свободным и открытым всем стихиям.
Штурмин говорил чётким голосом, неторопливо, делая короткие паузы.
– Не буду, однако, утомлять вас общими рассуждениями, – продолжил полковник. – Перейду к фактам.
Немцы оттесняют нашу армию к тому рубежу, с которого мы начинали войну в августе четырнадцатого года. Получается, что подданные Российской империи три года подряд напрасно проливали кровь и отдавали свои жизни. Лёгкая, справедливая, победоносная война, как нам её представляли, обернулась бессмысленной бесконечной бойней, не несущей народу ничего доброго.
Верховной власти перестали верить: сначала царю, сейчас – бесноватому Керенскому.
После отречения Николая Второго прокатилась волна убийств офицеров. Виновные в этом не наказаны. Никто даже не потрудился установить точное количество погибших офицеров. Преступления, оставшиеся безнаказанными, обязательно повторятся.
Война надоела всем, кроме тех, кто бесстыдно на ней наживается. Всё больше солдат дезертирует. Фронт рассыпается. Полное разложение армии – вопрос месяцев.
В тылу – гомерическое казнокрадство, циничное неправосудие, безграничная наглость чиновников, стремление удержать страну в темноте.
Все эти беды затягиваются таким чудовищным узлом, что скоро его возможно будет только разрубить…
Надеяться далее на нынешних правителей бессмысленно. Они не потрудились поискать выход из кризиса. Не существует сколько-нибудь серьёзных планов спасения страны. Ощущение такое, будто в правительстве засели люди, либо враждебные России, либо ими овладело коллективное безумие.
Лично я, господа, с неуважением, вплоть до брезгливости, отношусь ко всякого рода революционерам. Убеждён, что эта публика большей частью властолюбцы, авантюристы, мошенники, люди в чём-то жизнью обделённые.
Но власть! Она своей дурью, жадностью, а более всего бездействием просто навязывает людям идею революции. Насильно подводит к мысли, что с произволом и бардаком в стране возможно покончить только решительным ударом, выкинув всю эту сиятельную сволочь на панель, где ей сегодня и место.
Завтра место ей будет на эшафоте.
Множится количество людей, особенно среди фронтовиков, считающих, что терять нечего, что любые перемены в стране могут быть только к лучшему.
Усиливается ощущение безнадёжности, заставляющее опускать руки и пассивно двигаться по течению – пусть на скалы, пусть в пропасть. Повсюду открыто раздаются голоса о том, что даже в случае победоносной войны Россию ожидает новая революция.
Несёмся по неизвестному пути. Судьбу страны пока не разглядеть. Не видно дальше первого поворота. Дорога скользкая, вдоль крутых обрывов. Кучер то ли пьян, то ли дурак. С обочин стреляют.
Если у властей нет плана спасения
