детстве пичкали до тошноты.
После недолгого размышления тетя Поля произнесла речь, а мне запомнилось дословно, почти как «Памятник нерукотворный».
– Послушай, дочка, знаешь, что… Говоришь, в выходной день твоя подружка поехала сюда? Тут по выходным на платформе сидят бабки: вон баба Нина Родионова, баба Груша Гречухина и Лысенковых старуха. Цветочки продают, редиску там, укропчик, ягоды какие… Мы их не гоняем, и Костя, милиционер, не трогает. Старые они, а бойкие и глазастые, видят, чего надо и чего не надо. Все про всех знают, кто с кем пошел, кто к кому приехал. Может, тебе и подскажут. А девушки твоей, нет, здесь не видела, может, она в Нефтеналивном поселке? Так это на автобусе, ты туда поедь, если здесь не отыщешь, или в санаторию… Там, правда, мало кто живет, зато место тихое, сразу все тебе скажут, есть ли, нет ли. Стройка там, в санатории уж который год, всё строют и строют, берег испоганили, а какие места были – усадьба, богатая. Всё никак не выстроют. Ну да ладно, ты пока по старушкам пройдись. Не пропадать же открытке, когда её потом достанешь, мебелю эту, всё тебе было-было, ан вдруг пропадать стало, что ни год, то всё больше. Дела…
Далее тетя Поля показала на пальцах, где живут указанные старухи. Ещё она разрешила сослаться на неё, чтобы бабушки от порога не погнали взашей – мало ли кто тут бродит, а не всем вера есть.
Окрыленная хоть небольшим, но все-таки успехом, я истово поблагодарила тетю Полю и отправилась на розыски бабы Груши, бабы Нины и старухи Лысенковых (имя тетя Поля запамятовала).
Успех, хоть и маленький, я чувствовала в том, что нужно стучаться не ко всем подряд, а можно вежливо опросить старушек, потом перейти к членам их семей, может статься, они что-то присоветуют, и ходить по людям я буду не просто так, а заручившись рекомендацией соседей.
Только вот старуха Лысенковых без имени на первых порах меня беспокоила, как прикажете обращаться к ней? Бабуля, извините пожалуйста, как Вас звать? Оказалось, что тревожилась я напрасно. Визит к бабе Нине обернулся пустым номером, старушка лишь напоила меня чаем с необычайно вкусным, хотя и прошлогодним вареньем.
Но вот баба Груша Гречухина не только сообщила, что старуха Лысенковых оказалась моей тезкой, но и смутно припомнила Верочку.
Я разложила на кухонном столе пасьянс из Веркиных фотографий, и баба Груша начала вспоминать.
– Что вроде бы, не берусь точно сказать, стара стала, а барышню эту, может, и видела. Не то в клубе, не то у колонки с ведром, да нет, тогда бы знала уж, у кого она. На станции, говоришь, может и на станции, да нет, не путай меня, дочка, я сама лучше вспомню… У старых людей голова дырявая, нужно ниточку найти, за неё и потянуть, свою ниточку, особенную, глядишь, что и вытянется. Не на станции, у автобуса дело было, у автобуса я её видала, высокая она такая, в штанах ходит, в длинной кофте, серьги большие до плечей – нет?
– Да, баба Груша, да! – закричала я. – Я ей эти серьги прошлым летом из Пицунды привезла, белые такие, как тарелки,
