в таких милых, незатейливых развлечениях проходила Вероникина жизнь в замке.
Эти семейные радости так измотали будущую маркизу, что Ника едва не разорвала их с Джорджем помолвку. Спасло лишь то, что буквально накануне Нике случилось подслушать их с матерью разговор.
Леди Эстер категорически потребовала от Джорджа разорвать помолвку и отменить свадьбу, пригрозив лишить наследства, оставив все Бредфордам, но Джордж проявил похвальную твердость, сказав, что хоть и любит мать и дорожит ее мнением, но никакие деньги не заставят его отказаться от Вероники. После этого он поцеловал леди Эстер руку и, гордо подняв голову, вышел из кабинета, провожаемый такими междометиями, каких сложно было ожидать от шотландской маркизы.
А после завтрака преподнес Нике в подарок охотничью лошадь, чем окончательно растопил лед в ее сердце.
А на следующий день пристукнули маркизу. Что лично Веронике, учитывая приятность характера ее несостоявшейся свекрови, удивительным не показалось. Удивляет другое. При чем тут она? Этот вопрос крутился в ее голове как карусель – снова и снова.
Незаметно Вероника задремала, тяжелый, глубокий сон захватил ее, и она до утра металась на казенном матрасе, так и не раздевшись, а утром проснулась измотанная и несчастная. Вялость и апатия полностью поглотили ее, она лежала, почти не двигаясь, до тех пор, пока скрежет ключа в замке не помог ей встряхнуться. Она приподнялась на кровати.
– Мисс Осокина, к вам посетитель, – возвестил служитель тюрьмы, и Нику, едва успевшую пригладить волосы, вывели из камеры.
Глава 8
17 июня, утро. Джордж
Джордж стоял в гостиной второго этажа, прислонившись лбом к прохладному стеклу, не отрывая темных, наполненных ужасом глаз от геометрически правильных садовых дорожек. Его сильные длинные пальцы впились в стекло с отчаянием безысходности. С того самого момента, как он впервые увидел лежащую на садовой дорожке мать с остановившимися глазами и залитым кровью лицом, видение ни на секунду не покидало его. Ни во сне, ни наяву. Он боялся спать. Кровавое пятно, расползавшееся по ее лицу, заслоняло собой весь свет.
Он, Джордж Гордон, маркиз Хантли, считавший себя вполне уравновешенным, здравомыслящим человеком, уподобился истеричной горничной, кухарке, какой-нибудь миссис Хокинз.
Именно так. Поскольку всегда считал, что людям его круга подобные слабости недоступны, противоестественны. Поколения, воспитанные в строгих рамках условностей, правил, воли, разума, чести, сознания собственной незаурядности, уже давно изжили все природные, натуральные чувства, и их проявления сродни животным страхам, видениям и простонародной впечатлительности.
Но нет. Мистический ужас захватил Джорджа полностью, потрясение от смерти матери пробудило в нем глубинные, неведомые ему самому пласты его натуры. Спокойная, размеренная, полная удовольствий и красоты жизнь вдруг
