данное позиционирование автора в основных моментах совпадает с определением коагулята, представленным в данной работе. Оправдание подобного мироощущения Рорти находит в групповом моральном релятивизме: «…Не существует объективных оснований для наших привязанностей и убеждений, за исключением того обстоятельства, что служащие им опорой верования, желания и настроения совпадают с верованиями, желаниями и настроениями многих других членов группы, с которой мы себя отождествляем по моральным и политическим соображениям – отождествляем, в большинстве случаев, по контрасту с иными группами или сообществами. Гегельянским аналогом “внутреннего человеческого достоинства ” оказывается, таким образом, “коллективное достоинство”[comparative dignity]социальной группы, с которой человек себя идентифицирует…» Однако Рорти не считает такой моральный релятивизм релятивизмом, а считает вполне приемлемым постмодернизмом, в обоснование чего приводит не очень понятное рассуждение, которое я здесь цитировать не буду. Желающие разобраться могут сходить по интернетовской ссылке, приведенной в библиографии, и прочитать последний абзац статьи Рорти.
Далее Рорти четко видит противоречивость общей схемы своего оправдания и выходит из данного противоречия, элегантным прыжком покидая собой же предложенную схему: «…любой маргинализированный субъект – социальный “изгой ”, “неформал ”, “чужак-аутсайдер”…т. е. всякий аномальный индивид, выпавший из привычной для него среды и подвергшийся остракизму, – в нормальном немаргинальном кругу может считаться особью, лишенной какого-либо “человеческого достоинства ”. Это, в самом деле, естественный и логичный вывод, однако из него не следует, что с маргиналом “естественно и логично ” обращаться как с экзотическим существом низшего уровня, как с животным. Поскольку, наоборот, в традициях нашего общества – принять и защитить изгнанника, лишенного чести и уважения, попытаться вернуть ему чувство достоинства, которое было у него кем-то отнято, сделать его “своим ”. На этот еврейский и христианский элемент в нашей традиции с благодарностью и надеждой уповают подобные мне атеисты…»
Здесь стоит восхититься интеллектуальной честностью автора. Обычно представители коагулята несут бремя своей избранности без видимых снаружи сомнений (см., например, выше поэтический образ маргинала, представленный Неклессой). Наверное, сказался общий эгалитаристский дух американского общества.
В статье прозвучал и другой интересный момент. Оказалось, что такая самоотделенность от социума гнетет философа; он ищет и находит «золотой век» Америки, а также тот самый момент раскола, момент «изгнания из рая»: «… во времена Дьюи американская интеллигенция все еще верила в то, что Америка являет собой блистательный исторический пример, своего рода образец-эталон подражания для других народов (в смысле удачности социального эксперимента, полезности опыта), и потому проблемы адекватного
