на головах – стальные каски, низко надвинутые на глаза.
По совести сказать, тогда я почему-то не испытывал к немецким солдатам ненависти, она появилась немного позднее, когда я увидел смерть моих товарищей и звериную жестокость фашистских палачей.
В эти минуты высоко в небе над нами разыгралось сражение. Вражеский самолет, окутанный облаком черного дыма, стремительно падал на землю. Черная точка отделилась от горящего самолета, потом как будто натолкнулась на что-то в воздухе, на мгновение приостановилась, и мы увидели раскрытый парашют, под куполом которого болтался из стороны в сторону человек. С волнением наблюдали мы за тем, что происходило в небе. Романов и я то и дело толкали друг друга в бок, что-то говорили, страстно желая победы нашим летчикам, сражавшимся с «мессершмиттами».
Немецкие мотоциклисты тоже уставились в небо, с удивлением наблюдая, как горстка русских «ястребков» смело вела бой с большой стаей немецких самолетов. О чем-то переговорив между собой, мотоциклисты быстро умчались.
Но прошло некоторое время, и на том берегу вновь заурчали моторы. Я увидел новую группу мотоциклистов, мчавшихся к берегу реки. На этот раз впереди шла бронемашина, которая остановилась у дома. Из нее не спеша вышли два офицера. Тут же к ним подошел высокий человек, тоже в офицерской форме. Наблюдая в оптический прицел за немцами, я сразу узнал в высоком офицере с напоминавшим лисью морду лицом «женщину», измерявшую утром глубину реки.
Показывая рукой на наш берег, разведчик что-то убежденно говорил офицерам, которые часто смотрели в развернутые карты. «Скоро, видимо, подойдут их передовые части», – подумал я. Сколько прошло времени в таком ожидании – не помню, но вдруг неподалеку от меня прогремел резкий выстрел, и сразу тихую Нарву взбудоражила пулеметная и ружейная стрельба. Я быстро наметил свою цель – высокого разведчика в группе офицеров. В азарте начавшегося боя я торопливо прицелился и произвел свой первый выстрел по врагу. Немец резко качнулся и медленно опустился на колени, потом, опираясь руками о землю, попытался встать на ноги, но никак не мог поднять отяжелевшую голову. Сделав последнее усилие, он неуклюже упал на бок, раскинув руки в стороны.
Увидев убитого мной немца, я не ощутил душевного удовлетворения, а лишь какую-то тупую жалость к этому человеку. Ведь я стрелял не по мишени, как в школе ОСОАВИАХИМа[3], а по живой цели… Все это промелькнуло в моем сознании, но я тут же стал искать новую цель, чтобы повторить то, что уже начал делать…
Когда бой закончился, командир роты Круглов собрал нас всех и с непонятным раздражением крикнул:
– Кто первый стрелял?
Мы радовались успеху, а наш командир неистово ругался:
– Вы понимаете, что наделали?! Мы могли бы куда больше положить их здесь, если бы вы выполнили мой приказ!
Стоявший рядом со мной красноармеец Герасимов, насупив густые русые брови, не глядя на командира, глубоко вздохнул, сделал шаг вперед, пробасил:
– Нервы
ОСОАВИАХИМ – Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству. Существовало в 1927–1948 гг.; занималось подготовкой молодежи к службе в Вооруженных силах. (
