библиотека» на первом этаже.
Он отвернулся от окна. В комнате у каждой стены стояли по две железные кровати с почерневшими хромированными спинками. Три из них пустовали. На протянутой между кроватями веревке висели лифчики, колготки, женские трусы.
– Где твои соседки? – спросил Осипович.
– Разъехались по домам. Выходные же.
Наташа села на кровати, прислонилась к стене. Завернулась в одеяло в дырявом пододеяльнике. К ободранным обоям были приклеены фотографии девушек с упаковок колготок и портрет Бельмондо из журнала «Спутник кинозрителя». Зеленое платье, в котором Наташа была на дискотеке, валялось на соседней кровати вместе с джинсами и рубашкой Осиповича.
– Им хорошо, – сказала Наташа. – Они все с Подмосковья. Сел на электричку – и через час будешь дома. Это мне на поезде двое суток почти… Ты знаешь вообще, что это за жизнь – по лимиту? Ты знаешь, через сколько еще лет я получу прописку? Вам, москвичам, хорошо…
– Я сам не москвич. Я из Минска. Снимаю комнату…
Осипович взял с тумбочки сигареты, зажигалку. Спросил:
– Будешь?
Она тряхнула головой.
– Все, уходи!
– Что значит – все, уходи? – Осипович щелкнул зажигалкой, прикурил, затянулся, выпустил дым.
– То и значит!
Осипович сел на кровать рядом с девушкой. Протянул руку, взялся за край одеяла, потащил вниз. Показался сосок левой груди. Наташа схватила его руку. Короткие грязноватые ногти впились в кожу.
– Хорошо, хорошо. Я уйду. Просто объясни, в чем дело? То я был хороший, то уже нет?
– Ты получил, что хотел? Получил. Теперь все, вали отсюда!
Осипович встал с кровати, сделал затяжку. Затушил сигарету о край банки с окурками на подоконнике, бросил окурок в банку.
Кузьмин в синем спортивном костюме сидел у телевизора. По экрану бежали солдаты с автоматами.
Голос за кадром говорил:
– Сегодня британские войска вытеснили аргентинских военных с острова Южная Георгия и получили над ним полный контроль…
– Игорь, иди обедать! – послышался женский голос из кухни.
Кузьмин сунул ноги в стоптанные шлепанцы, встал, прошел на тесную кухню «хрущевки».
На табуретке сидел сын Кузьмина, Вова – мальчик лет десяти. Он ковырял вилкой царапину на столе. Кузьмин сел на соседнюю табуретку.
Его жена, женщина под сорок, полная, с варикозными венами на белых ногах, в синем халате, накладывала из кастрюли в тарелку пельмени.
Она поставила тарелку перед Вовой, потом положила Кузьмину и себе.
– Сане Кутепову еще в том году купили «раскладушку», – сказал Вова.
Кузьмин наклонился, открыл буфет, достал начатую бутылку водки и рюмку.
– Не рано? – спросила жена, втискиваясь на табуретку между батареей и столом.
– Нормально, – сказал Кузьмин, налил полную рюмку. – В свой выходной выпить – дело святое.
– Майонез забыла достать, – сказала жена. – Вова,
