пытался первое время давить на девушек, не атаковал их специально разработанной тактикой внезапных вопросов. Он решил, что все должны просто высказаться, воссоздать картину такой, какой она была в их представлении в тот день.
На следующий день были назначены встречи с ребятами. Шток не ожидал, что толстяк и добряк – по общему описанию – Люка будет держаться с надменностью и высокомерием. Это не вязалось с его добродушной физиономией. В ответ на все тот же вопрос, было ли что-то чрезвычайное в день карнавала на даче, он заявил, что вообще не видит связи между ординарной пирушкой и заинтересованностью полиции. И ничего сверхинтересного рассказать не может. Тянуть его за язык не было смысла.
Томас и Вилли старались держаться ниже травы, тише воды. Они пытались вспомнить что-либо сверхнеобычное, но безуспешно. Говорили тихо и угодливо, заглядывая Штоку в глаза. Очевидно, о таком стиле кроткого поведения договорились заранее, опасаясь, как бы им не вменили групповое изнасилование или что-то в этом роде.
Франк был спокоен, уверен в себе, но также ничего примечательного в тот день не находил, хотя у Штока осталось ощущение, что он все-таки хотел что-то сказать, но… может быть не решился.
Первоначально все участники карнавального праздника были опрошены. Кое-какая схема у Штока все-таки наметилась, несмотря на почти никакую результативность встреч. Но для ее подтверждения он решил применить другие методы и пригласить всю группу молодых людей в маленький зал полиции и, объявив об истинной причине заинтересованности полицией их пирушкой, посмотреть, какая реакция последует за этим сообщением. Скорее всего, они попытаются провести собственное расследование.
Мелани была уже не рада, что согласилась поехать с Томасом в карнавал на дачу, и беспрестанно упрекала себя за это. По типу своего характера она и так часто бывала всем недовольна. А сейчас ее особенно раздражало все происходящее. Она не чувствовала особенных угрызений совести за любовь втроем, считая это своим личным делом. Ей нравилось, когда ее прихоти удовлетворялись не одним партнером, а минимум двумя. Это отвечало ее темпераменту и привычкам, появившимся еще в ранней юности. Главным образом, ее злило то, что на работе появились осложнения. Она была отстранена от рейсов на неопределенное время. И хотя никто не сказал ей дурного слова, она по реакции коллег видела, что руководство отрицательно отнеслось к тому, что ею заинтересовалась полиция, и она боялась увольнения. Пока же Мелани была переведена на другую работу: встречала и провожала пассажиров.
Соня и Франк, обсудив создавшуюся ситуацию, пришли к единодушному мнению, что полиция, вероятно, проверяет все мыслимые и немыслимые варианты какого-то преступления, которое к нм не имеет никакого отношения. С их пирушкой не может быть связано ничего противоправного. Правда, Соня высказала предположение: вдруг Мелани заявила о групповом изнасиловании… Франк, поразмыслив, сказал, что дело, видно, в чем-то
