в телевизор. – Я слышала, будто триллеры помогают избавиться от стрессов. Когда сопереживаешь тем мерзостям, что творятся на экране, происходит разрядка собственных страхов, которые накапливаются у человека в течение дня.
Таня, развлекая себя, погружала язычок в фужер с шампанским и, когда пузырьки газа начинали щипать кончик языка, быстро выдергивала его из фужера. Глядя на нее, я сказал:
– Сомневаюсь, чтобы от кошмаров реальной жизни могли избавить фильмы ужасов.
Лена резко повернулась ко мне и довольно грубо ответила:
– Я имею в виду мелкие бытовые или производственные душевные травмы. А по части кошмаров – просьба обращаться к психиатру!
С натянутыми лицами мы с Таней переглянулись. Я посмотрел на Лену – злая!
«Да она же меня просто ревнует! – разгадал я секрет ее поведения. – Но не хочет это открыто показывать и потому на мне же весь вечер срывает досаду. Ну, Ленка! Ты же сама проговорилась как-то, что я для тебя значу не более, чем обертка от гигиенического пакета. Или я ошибся?!»
Лена вновь вперила взгляд в телевизор. После столь неожиданной вспышки гнева со стороны Казанцевой в комнате повисла удручающая тишина, иногда с телеэкрана нарушаемая леденящими душу криками очередной жертвы каннибалов. Вдруг к ним присоединился собственный вопль Лены. Она побледнела, обмякла и судорожно схватилась рукой за левую грудь впечатляющих размеров.
– О-ой! – с гримасой человека, павшего от руки каннибала, тяжело выдохнула Лена. – Дима! – Это была предсмертная мольба. – Там… в ящике… таблетки… быстрее!
Я все понял и вскочил как ужаленный.
– Сердце?! – бросил я на ходу, кидаясь к серванту.
Лена едва заметно кивнула.
– Ну что ты копаешься? – нетерпеливо затрясла Казанцева рукой, будто сунула пальцы в кипящую воду. – Таблетки на самом верху.
Я выхватил упаковку и метнулся к Лене, которая безобразно раскинула ноги и, вывалив язык, почти сползла с кресла. Маленькая таблетка нитроглицерина оказала поразительное воздействие. Через минуту на лице Лены появилось блаженное выражение, и она с моей помощью уже могла принять более целомудренную позу.
Таня, с интересом следившая за происходящей сценой, заметила:
– Снятие стресса у тебя происходит слишком бурно.
Казанцева оценила юмор, попыталась улыбнуться.
– Дурацкие приступы стенокардии измучили меня вконец. Боюсь, когда-нибудь сердце не выдержит, и я протяну ноги.
– Может, «Скорую» вызвать? – проявил я участие.
Лена провела рукой по груди и признательно сказала:
– Спасибо, мне уже лучше.
Я все еще стоял над Казанцевой в положении реаниматора и продолжал настаивать:
– Нитроглицерин оказывает непродолжительное действие, всего пятнадцать-двадцать минут, потом
