style="font-size:15px;"> – Милый, ты не замерз? – Полинка выглянула на балкон и тотчас отступила.
А и вправду прохладно. Скоро зима. Северный ветер несет мелкий снег, и тот налипает на стены, деревья, металлические штыри столбов и оград.
– Там Кирилл приехал. С этой… Милой. И еще какой-то тип, который утверждает, что ты его нанял.
Кирилл… Он любил Веру, называл ее Верочкой и учил рисовать. Только это было давно, до того, как Герман нанял преподавателей – его дочь должны учить лучшие, а Кирилл никогда лучшим не был. Он и не стремился быть, существуя в каком-то придонном слое, охотно мешаясь с другими людьми, вникая в их проблемы и чаяния. Все это было непонятно Герману.
Но его супруга иной закалки, пусть и притворяется овцой, но Герман знает правду. Рассчитывала ли она на наследство? Или просто мстила?
– Герман, – Полинка напомнила о своем существовании. – Люди ждут. Ты выйдешь?
Выйдет. А ведь больше всех выиграла именно Полинка.
– Выйду, – Герман не без труда отогнал неприятную мысль.
Он, конечно, сглупил, женившись. Но после смерти Веры в доме, в самой жизни Германа образовалась пустота, которая мешала думать и дышать. А Полина выглядела такой… слабенькой. Нежной. Беззащитной.
Почти как Вера.
– Я… я понимаю, что тебе это не нравится, милый. Мне тоже. Но я уверена, что мы должны пройти через все это. Ради Веры. – Она прижала ладони к груди. – Пожалуйста, Герман. Ради меня.
Но если она убила Веру, то почему сейчас настаивает на расследовании? А потому, как уверена в бессмысленности его? В практицизме Германа? В том, что гадалке он не поверит? И он не верит. Он видит фальшь в этой игре, но подхватывает ее.
Зачем?
Чтобы вернуть свою прежнюю жизнь. Чтобы показать им всем, падальщикам, летящим к его дому, что Герман не позволит играть собой.
– Переоденься, – сказал он Полине, и та кивнула. – То синее платье. И платок какой накинь. Нечего голыми плечами стрелять.
Это не было проявлением ревности или же недоверия: она не настолько глупа, чтобы изменить. Герман лишь проверял готовность подчиняться.
Он ведь любил власть.
Милослава нервничала. Это место всегда оказывало негативное влияние на ее энергетический потенциал. Аура квартиры пестрела темными пятнами, которых со временем становилось все больше и больше. Милослава не сомневалась, что ванная комната и вовсе будет иссиня-черной.
Бежать отсюда надо! Бежать! Как не ощущают они запах гнили? Тлена? Облако бурого цвета окружило Германа. Клочья его повисли на Полине, которая сильно переменилась за эти два года и не в лучшую сторону. Хитрая наглая тварь… Открыв дверь, она воззрилась на Милочку с невыносимым презрением.
– Здравствуйте, – сказала она и, отступив в глубь квартиры, бросила: – Заходите, чего уж… от вас воняет.
От нее самой, невзирая на крема, тальки и духи, смердело больным духом.
Сейчас
