намеренно стараясь вести себя вульгарно.
– Да, сейчас принесу, – поспешно ответил Жан Морейль и направился в смежную курительную комнату, а за ним, послав поднявшейся было из-за стола тетке насмешливую и издевательскую гримасу, и Жильберта.
– Что с вами? – участливо поинтересовался Морейль.
– Она меня изводит…
– Почему? – удивился он.
– Поймите, я ее сюда не звала, и вы ее не приглашали. А она притащилась за мной по пятам, чтобы все обнюхать, все разглядеть. Как от нее отвязаться? Меня уже тошнит от ее присутствия.
– Жильберта, она права. Поставьте себя на ее место, и вы поймете. Жаргонные словечки и эксцентричное поведение не красят вас. Я гораздо больше люблю другую Жильберту, – улыбнулся он. – Будьте самой собой.
Глаза ее внезапно наполнились слезами, она схватила Морейля за руки и прошептала:
– Ах, любите меня, Жан! Если вам не нравятся мои выходки и кривляния, я больше не стану, обещаю. Скажите, вы любите меня, да? И никогда не разлюбите? Никогда?
Он посмотрел на нее с нежной серьезностью, и она почувствовала, как ее сердце растворяется в волне счастья и радости. Все, что минуту назад заставляло ее огрызаться и вставать на дыбы, разом улеглось.
– Не думайте, Жан, что я не уважаю тетю. Я к ней очень привязана, но порой…
– Невежливо, что мы оставили ее одну. Я как хозяин обязан быть гостеприимным. А сигарету? Выбирайте.
– Мерси, я передумала. Вам ведь не хочется, чтобы я курила? Да, Жан? Запретите мне курить, и я подчинюсь. Мне так приятно доставить вам удовольствие!
Он звонко и по-мальчишески беззаботно засмеялся, чем окончательно сразил Жильберту:
– Да, верно, мне не нравится, когда вы курите.
– Какой вы милый! Какой замечательный!
– Я вас люблю, – грустно и проникновенно сказал он.
– И я вас, – пролепетала она дрогнувшим голосом.
– Пойдемте к тете.
Мадам де Праз тем временем рассматривала картины на стенах гостиной.
– Ну как они вам? – спросил Морейль. – У меня есть еще работы, если вам интересно. Особенно я горжусь своим недавним приобретением. Если вы цените Камиля Коро…
Гостьи в сопровождении хозяина отправились в галерею, где их глазам открылась обширная коллекция редких полотен и красивейших скульптур. Жан Морейль принялся рассказывать про каждый экспонат, поражая дам своей огромной эрудицией и глубоким художественным вкусом. Мадам де Праз узнала об искусстве такие вещи, о которых прежде даже не задумывалась, а для Жильберты, упоенной знаниями Жана и тонкостью его рассуждений, голос жениха звучал, точно музыка.
– А что в витринах под стеклом? – спросила она.
– Мой музей, – улыбнулся он. – У каждого свои причуды.
– Ключи, старые ключи, – прошептала графиня.
– И старинные лампы, – добавила
