страсти земные.
Город двадцать первого века... В нем было до страшного много страданий. Арикона шла по улице и краем сознания улавливала сигналы, поступающие к ней со всех сторон: где-то кого-то избивают, где-то кого-то травят и грабят, где-то кто-то расстался с жизнью по вине врачей... Стенания и плач неслись к ней со всех сторон, но она уже успела привыкнуть к ним и среди всеобщего рыдания умела находить то, что считала необходимым. Для обычных людей горе стало вполне привычным делом, они смирились, теша себя надеждой о светлом мире там, за пределами неба и разума, они жили, потому что никакого выбора перед ними не ставилось, и они наивно полагали, что так и должно быть.
Город, порабощенный злом... Злом? тут же спросила себя Арикона. Что эти люди знают о зле? Только то, что оно доставляет им неприятности. Но они не знают, что не зло виновато в их несчастьях. Что угодно, только не зло.
Утреннее солнце отражалось в зеркальных витринах, играло на плафонах уличных фонарей, отражалось слепящим блеском в лужах, оставленных водяными уборщиками улиц. Толпа текла рекой во всех направлениях, бурным потоком пересекая перекрестки, дружно замирала у светофоров и толкалась в дверях автобусов. Ревели гудки автомобилей, скрипели тормоза, постукивали каблуки туфелек, ботинок и сапог, шуршали бумажные пакеты и целлофановые мешки.
Арикона скользнула по краю ветра и мягко опустилась на крышу городской ратуши. С него открывался отличный вид на город. Утренний смог струился над улицами, благоухая бензином и угарным газом, слабый аромат цветочный клумб терялся в зловонии.
Арикона оперлась плечом о стальную иглу шпиля, сложила крылья и закурила сигарету. Она не торопилась окунуться в свои дневные заботы. Каждое утро она старалась встретить на какой-нибудь высокой точке, откуда бы разворачивался вид – неважно, какой это был вид: речная протока, гладкое озеро, горная долина, шумящий лес или дымный город. Разглядывая пейзаж, она на некоторое время отрекалась от всего, что существовало внутри нее, что было раньше и что окружало ее в данный момент.
Часы на ратуше пробили девять раз. Вибрация от ударов огромного молота подалась и в шпиль, проникнув в тело Ариконы. Она сделала последнюю затяжку и швырнула сигарету вниз, глядя, как кувыркается она, прокладывая себе путь к асфальту.
Расправив крылья, она черной большой птицей пронеслась над улицей и коснулась ногами земли в самом центре шумного города.
Прямо перед ней сияли двери оружейного магазинчика, куда она частенько заглядывала по делу и без. Огнестрельное оружие ее совершенно не интересовало, но вот холодное… У нее была особая страсть к холодному оружию.
Она толкнула дверь, и над ее головой звякнули колокольчики. Продавец тотчас же поднял голову и улыбнулся ей, как старой знакомой. Потерянная Душа с наслаждением втянула в себя ни с чем не сравнимый запах стали и кожи, громко чихнув при этом.
– Будь здорова, душенька моя, – сказал продавец. Душа что-то пробормотала в ответ.
Арикона подошла к стенду с коллекцией холодного оружия. Это был ее любимый
