нее нет машины и, соответственно, бензина, чтоб пламя было до неба.
– Феличита, – гладил ее по волосам Миша, – все-таки ты блондинка. Ну почему из миллиарда, ну пусть миллиона, хорошо, из тысячи дееспособных молодых людей ты выбрала абсолютного придурка?
– А ты когда-нибудь читал объявления о знакомствах?
– Да вроде нет.
– А я читала. И знаешь что? Из тысячи – придурков 999. Оставшийся один – это ты, но ты…
– Я, конечно, польщен, но не все так мрачно, пересчитай цифры, Феличита!
Очухавшись, Фелиция поставила себе задачу: найти до 31 декабря, до ее двадцатипятилетнего юбилея, какого-нибудь непридурка, потому что ее день рождения, проведенный не с мамой и ее коллегами, а с Мишей, его другом, несостоявшимся женихом и парой безумных влюбленных, к сегодняшнему дню уже разводящихся, был только один, прошлогодний, и она не собиралась сдавать позиции.
Он (так и оставшийся в ее памяти словом «Он») как-то сказал:
– У тебя мать врачиха? Жаль.
Она не поняла.
– Врачи нам, к счастью, нескоро потребуются.
Ну ладно. Ему бы психиатр не помешал.
Наступил ноябрь. Несмотря на прогнозы лютой зимы – теплый, даже не пришлось доставать шубу из чехла. На работе, где она была на хорошем счету, каждый день приходилось видеть Его. У него она была на таком плохом счету, что он даже не здоровался, как бы просто не видел. И вдруг, в конце ноября, когда объявляли лауреатов Нобелевских премий, Феля узнала, что ее получил отец, вместе со своими соавторами. Она позвонила поздравить, отец кричал в трубку: «Мы победили!» – но Феля не имела к победе ни малейшего отношения. Разве что чувствовала в себе смесь безумного ботаника и практичной мамы. Только в измельченном виде. А мать вовсе не обрадовалась известию.
– Нам-то с тобой чему радоваться? Нам что, перепадет от этой премии? Там миллион, поди.
На следующий день, когда Феля пришла в офис, Он преградил ей дорогу, будто увидел впервые после долгого перерыва.
– Юля, поздравляю, твой отец…
– Да, я теперь дочь миллионера, – отрезала она и прошла мимо.
Он слал ей эсэмэски, караулил у выхода после конца работы, но Феля ни разу ему не ответила, даже кивком.
Юбилей приближался, мама заболела – Феля проголосовала такси, чтоб быстрее привезти ей аспирин, как раз выпал первый снег, и таксист, примерно ее сверстник, сказал: «Мело, мело, по всей земле, во все пределы, свеча горела на столе…»
– Вы знаете стихи?
– Я их и сам пишу, – отозвался водитель, – а извозом деньги зарабатываю.
– Зимы ждала, ждала природа, снег выпал только в декабре, – подхватила Феля.
– У Пушкина – в январе, – улыбнулся водитель-поэт.
– Так то́ у Пушкина, – парировала Феля, – у нас чтоб до 20 декабря снег не шел – не бывало такого. И снежинки-то меленькие,
