к своему монологу Иван сел в песочницу, повернулся спиной и в позе обиженного ребенка стал пересыпать песок из одной руки в другую, просачивая большую часть сквозь пальцы.
– И что же ты будешь делать? – заинтересовано спросил ребенок.
– Не знаю, – пожал плечами парень, не поворачивая головы. – Уеду.
– Мне тебя так жалко, – произнес ангелоподобный.
– Мне всего-то нужно одеть какие-нибудь штаны, рубашку и тапочки, – бубнил под нос Иван.
– И ты останешься? – с восторгом спросил мальчик.
Он понимал, что может быть полезным и эта ерундовая причина не может отправить человека из такого интересного мира обратно. А вдруг из нашего мира захотят поехать к ним, а они уже обиделись за наше негостеприимство. Конечно, помогать, а как иначе?
– И я тогда останусь, – повернулся Иван с надеждой в голосе.
– Подожди, я посмотрю в комнате родителей, – прошептал мальчик. – Там подберу для тебя что-нибудь такое, что носят у нас в городе.
– Не следует их будить, – бросил Иван.
– Не бойся, – серьезным тоном произнес мальчик и сделал успокоительный жест рукой. – В это время они так крепко спят, что я могу…я могу…я могу.
Он так и не придумал, что он может, но это по его глазам было чем-то внушительным.
– А ты чего не спишь? – спросил Иван.
– А я в это время хожу, – замялся ребенок, ну ты понимаешь.
– Понимаю, – кивнул головой парень и невольно улыбнулся от детской непосредственности.
– Сперва это, – объяснил кудрявый мальчик, – и пять минут наблюдаю за восходящим солнцем. Правда, сегодня немного опоздал.
– Нет, ты пришел в самое время, – одобрил Иван.
Поток дежурных слов подошел к концу.
– Ну, я сейчас, – сказал мальчик и стал сползать с подоконника в комнату.
– Хорошо, – согнул чуть не половину корпуса Иван в знак благодарности юному, но такому гуманному ребенку.
Мальчик исчез в окне. В верхнем левом углу зажегся свет. Появился силуэт с большим выпирающим брюхом, который приблизился к холодильнику, на ходу почесывая одновременно перед и зад, открыл белоснежную дверцу и замер.
– Подойдет? – показался в окне мальчик и свесил брючину и рубашку, как торговец.
– В самый раз, – сказал Иван, не всматриваясь в товар. – А родители не будут ругаться?
– У них этой одежды завались, – произнес мальчик.
– Спасибо, – сказал Иван и заметил, как слившийся с холодильником образ оторвался вместе с выпирающей изо рта сосиской, похожей в утреннем сумраке на сигару.
– Пока, – сказал мальчик и зевнул. Он помахал рукой и исчез навсегда, оставив в раскрытом окне образ маленькой птицы, которая всегда появлялась, когда уходил добрый человек.
– Не все дети одинаковые, – резюмировал Иван. Он зашел в переулок и стал облачаться в добытый трофей. Штаны оказались малы, рубаха женской блузой,
