А оштукатуривание и покраска классов! Считай, я один всё сделал. С конца июня до сентября крутился, словно белка в колесе.
Когда мы с отцом остались наедине, он внимательно посмотрел на меня и сказал:
– Слышал, что Тихоныч гутарил?
– Слышал.
– Ты вот что, за языком-то следи, иначе большую беду на себя накличешь – не сегодня, так завтра. И нам с матерью проблем добавишь. Понял?
– Угу, – ответил я.
– И вообще, думать надо, что гоже, а что негоже говорить людям, особенно взрослым – понравится им это или нет. Зачем портить настроение человеку, кем бы он ни был!
Отец уже догадывался, что я могу читать мысли других людей, узнавать их скрытные деяния и обладаю иными способностями, недоступными ни лично ему, ни кому-либо ещё на селе.
Эту догадку его особенно укрепило событие, случившееся дня за три до конфуза с директором.
В то утро мои родители собрались в Ольмаполь с партией куриных яиц.
Вроде, ничего такого – поездка из разряда обычных, выполняемых регулярно по два-три раза на неделе.
Только я отцу говорю:
– Будешь подъезжать к Лашманному мосту, сбрось скорость. Километров до пяти. Очень тебя прошу.
Лашманный деревянный мост был построен, наверное, ещё сто лет назад через речку Агапку, что на полпути между нашим Чукалином и Ольмаполем. Длиной метров семьдесят, с ограждением в виде плах, положенных по обоим краям моста по всей его длине.
– Зачем её сбрасывать? – спросил отец. Он любил прокатиться с ветерком. – Так мы и к вечеру до Ольмаполя не доедем.
– Не знаю пока зачем, – ответил я, – только обязательно скорость надо убавить. Слышишь, обязательно! Не пожалеешь.
Ничего больше не сказал родитель, а лишь внимательней обычного взглянул на меня.
Перед тем самым мостом он, вспомнив мои слова, и правда взял да убавил газ и поехал по деревянному настилу со скоростью движения пешехода. И надо же, на середине центрального пролёта у «Газели», на которой они ехали, возьми и лопни правая передняя камера! Машину повело в сторону, но отец успел затормозить у самого ограждения, когда спустившее колесо уже упёрлось в оградительную плаху.
Выехав на противоположный берег, отец поставил вместо неисправного колеса запаску и спокойно поехал дальше.
Замечу кстати, что берега у Агапки высокие, крутые, и настил моста над уровнем воды метра четыре был. За месяц до этого Лёшка Бараев, наш сельский мужик, с него на самосвале кувыркнулся. Машина вошла в воду вверх колёсами, а Лёшка… Он как был в кабине, так в ней и остался, не успел выпрыгнуть. И причиной той аварии, по всей вероятности, тоже была лопнувшая колёсная камера.
Велосипед же отец мне не купил. Лето выдалось на редкость жаркое, засушливое, и урожай мы собрали меньше, чем посеяли. Денег у нас было с гулькин нос, и, всё понимая, о велике я даже не заикался.
Выгорели не только посевы, но и травы на лугах и разных
