полку памяти, она, увы, не забудется никогда.
… … …
Академия Наук. Старое, монументальное здание. Учиться здесь, редкая удача и честь. Но как всё это мало значит, когда за распахнутым окном бушует весна. Пахнет акацией, сиренью, клейкими листочками тополей… А внизу, на скамейке, сидит он. И как же возможно усидеть тогда ей?!
– Там к Вам пришли… – стесняясь, не глядя в глаза, произносит учитель, которому учить её завтра. От него сильно пахнет куревом.
Смущение… Они отводят взгляд, и оба знают, что теперь она точно сбежит.
Стыдно, очень стыдно, но она говорит…
– Если позвонят с работы, Вы скажете, что я здесь? Была… Я ненадолго вниз.
– Скажу. Скажу… – Заверяет, прекрасно понимая, что сегодня она больше не придет.
На скамейке двое.
– Я не могу долго. Мне надо вернуться…
Кокетство. Возвращаться ей не хочется ни за что! Но она ждет, чтобы именно он нашел ту уважительную причину, что продлит хоть на минуточку этот сладостный миг. Миг, когда они вместе…
Он долго, очень долго выуживает что-то из широкого кармана куртки. Она смотрит во все глаза… Сверток, любовно завернутый. Такой и разворачивать жаль. Какое-то время они им любуются.
– Ну что, посмотрим что там?
– Угу…
Неторопливо отгибает уголки и дает вдохнуть. И сразу же слюнка… Огромные бутерброды хорошего хлеба с толстыми брусками сливочного масла и густо положенной черной икрой.
– Мне показалось, ты умираешь с голода…
– Нет-нет, спасибо…я не смогу…
– Так, хватит мне тут изображать из себя. Ешь. У меня на глазах ешь.
– Только…я потом захочу пить.
– Да ты что! Не выдумывай! Этого мы себе не сможем позволить!
Её недоумение вызывает в нем безмолвный смех. Ей не понятно, что его так развеселило. И потом, когда лопаешь такую вкуснятину, разве будешь думать о чем-то еще?..
Отныне, ему важно, не протерта ли обувь, теплые ли стельки, во что оделась с утра, что ела в обед, как вела себя за столом, что читала, слушала, смотрела, с кем общалась, сколько денег у неё в кошельке… А если что-то не так, не ругает, а пускается в бесконечные истории о каких-то нерадивых людишках. Поначалу она смеется, но всё быстрее и быстрее схватывает момент, где вновь оступилась.
– Я из-за тебя однажды в милицию попаду, – частенько говорит он и внимательно смотрит поверх очков.
Так, наверное, бывает.
От городской пыли до райского уголка ровно двадцать минут.
Уголок рая. Где море, где колодезная вода, где виноградники, где инжир. Срывай его прямо с дерева и отправляй в рот. С утра, натощак, это и завтрак, и лекарство от всего на свете. А проступившее молочко с сорванной зеленой ягоды изведет любую болячку. Надо только поверить, понять…
