и многосторонен, ни одна классификация не может быть наложена на весь языковой материал. Именно в силу этого мы не пытаемся дать новую классификацию, хотя в процессе анализа будем выделять некоторые типы иронии по форме выражения и по отношению к содержанию высказывания (буквальному смыслу).
В целях структурирования материала мы будем основываться на делении иронии по признаку занимаемого словесного пространства: на вербализованную – иначе – локализованную в слове – и текстовую – не ограниченную словом или словосочетанием.
Примеры, когда ирония свойственна всему высказыванию, многочисленны. Приведу лишь некоторые.
…Вы умрете другой смертью. – Может быть, вы знаете, какой именно? – с совершенно естественной иронией осведомился Берлиоз; – Впервые слышу об этом [о том, что злых людей на свете нет. – О.Е.], – сказал Пилат, усмехнувшись, – но может быть я мало знаю жизнь? (Булгаков, Мастер и Маргарита).
Не менее многочисленны и те контексты, в которых ирония локализована: иронически употребляется слово. Например: Добрые люди бросались на него [Крысобоя. – О.Е.], как собаки на медведя (Булгаков, Мастер и Маргарита).
Правда, надо заметить, что носители иронии – слова чаще всего предикатные, и, значит, они сообщают иронию всему высказыванию, но опирается ирония все-таки на небуквальное употребление слова.
И текстовая, и вербализованная ирония может быть явной и скрытой, язвительной и добродушной, сближаться с шуткой и быть далекой от юмора. Но лишь вербализованная ирония имеет непосредственное отношение к значению слова.
Изучение иронии, локализованной в слове как лексической единице, на наш взгляд, ставит ряд проблем лексической семантики, в частности: все ли семантические типы слов и части речи подвержены иронии, какие типы лексических значений порождаются ироническим преобразованием смысла, может ли ирония быть источником энантиосемии и других семантических процессов, как соотносятся возможности прямого отрицания (приставки не- и частицы не) и скрытого (иронии). Эти и другие вопросы в сфере вербализованной иронии являются предметом рассмотрения в данной книге и занимают в ней значительное место.
Но при исследовании таких общих вопросов как ирония и шутка, ирония и ложь и, главное, – глубинной семантической структуры иронии – деление иронии по словесному пространству – на вербализованную и текстовую представляется нам несущественным.
Работа проводилась на основе записей устной речи, публицистики и текстов художественной литературы, которые использовались только как материал, стилистических задач, определения роли иронии как стилистического приема у разных писателей в нашей работе не ставилось.
Материал собирался в течение многих лет (трудно точно сказать – скольких). Тексты художественной литературы использовались без ограничений как жанровых, так и временных[1]. Не учитывались также явные различия
Здесь и далее ударный гласный в слове выделен жирным шрифтом.
