(об использовании разных языковых явлений с целью создания комического эффекта и, в частности, в сфере шутки Санников 1999).
Однако у иронии и шутки, на наш взгляд, гораздо больше отличий.
1. Шутка не является монополией языка. Она может вообще без него обходиться. Ср. определение шутки во всех толковых словарях: «то, что говорят или делают ради развлечения, ради возбуждения, смеха» (Сл. Уш., БАС и др.). Ирония без языка жить не может: иронический взгляд, улыбка либо сопровождают речь самого говорящего, либо выражают отношение к речи другого. Даже если это реакция на действия третьего лица, это все-таки невысказанная речь. Ср.: Что ты глядишь (улыбаешься) иронически? Что ты хочешь сказать?.
2. Как вполне справедливо отмечают исследователи, главным критерием разграничения шутки и иронии является «доминирующая цель» жанра: в шутке – это юмор, развлечение, «увеселение», в иронии – насмешка (см., в частности, Шурина 1997). При этом в иронии, дополнительно, может быть установка на юмор, а в шутке – на издевательство. Но подчеркнем – главная цель иронии в отличии от шутки – не вызвать смех, а выразить отношение к объекту иронии, в то время как у шутки именно смех и является целью. Смех, как правило, не содержащий и не выражающий отрицательного отношения к кому-то или чему-то. Есть и такое явление, как злая шутка, но зло здесь скорее результат, чем намерение.
Я бы не согласилась с утверждением И.Б. Шатуновского, что комизм является признаком иронии (эту мысль И.Б. Шатуновский высказал в докладе на конференции «Языковые механизмы комизма» 12 – 14 сентября 2005 г. в Институте языкознания РАН).
Ирония может не содержать ни тени юмора, выражая раздражение, возмущение, горечь, неприязнь и другие чувства, весьма далекие от желания шутить.
Несколько примеров.
Разговор двух друзей, один из которых высказывает свое мнение о романе приятеля, известного дирижера (женатого) с молодой девушкой слишком громко: А. (с раздражением): Ты не мог бы говорить громче, а то газетчики не услышат (из фильма).
Ср. также мнимое согласие Марка Тэпли [слуги Мартина. – О.Е.] с Мартином Чезлвитом, на самом деле выражающее его возмущение эгоистическим непониманием бедственного положения женщины.
Мартин: (на пароходе, плывущем в Америку): – О чем же, черт возьми, эта женщина думала, когда садилась на пароход?
Марк: Да! В самом деле, о чем? На родине она жила бедно, очень одиноко и только ждала, когда снова увидится с мужем [муж уже уехал в Америку. – О.Е.] Очень странно, как это сюда она попала! Просто удивительно! Рехнулась, должно быть! Другого объяснения, пожалуй, не подберешь (Ч. Диккенс, Жизнь и приключения Мартина Чезлвита).
3. На мой взгляд, существенные различия наблюдаются в субъектно-объектной структуре иронии и шутки. При шутке может быть отстраненность субъектов, авторства. Шутка не обязательно, и даже часто, бывает не от себя. Субъектом может быть рассказчик чужой шутки – «я слышал», «я где-то читал» и т. п.
Языковая шутка не обязательно
