дно шкатулки. У Олега от предвкушения сладко замерло сердце.
– Вот здесь я и обнаружил лик батюшки Серафима.
– Шкатулка с секретом? – сам у себя спросил Олег Петрович. – Да еще с таким? Откуда бы ей взяться?..
Он задвинул потайной ящик, взял из пальцев Василия Дмитриевича проволочку, засунул в зазор, потянул, и ящичек вновь легко выдвинулся. Внутри он был полностью серебряный, с замысловатым клеймом мастера.
– Лупа есть, Василий Дмитриевич?
Старик вздохнул.
– Лупа есть, разумеется, – пробормотал он. – Но неужели вам действительно нужна лупа?! Неужели вы без лупы не можете определить?
– Фамилию мастера не могу.
– Да зачем вам фамилия, дружочек мой! Вы… принадлежность коллекции определите по фамильному гербу владельца.
Олег еще раз со всех сторон осмотрел шкатулку, потом снова заглянул в несгораемый шкаф и по очереди выставил на козлы и часы, и поднос, и чернильный прибор, и распятие, и кофейник. Василий Дмитриевич расчищал ему место и поглядывал нетерпеливо.
Олег ощупал и осмотрел каждую вещицу.
– Ну хорошо, допустим, – сказал он, отвечая на немые ужимки Василия Дмитриевича. – Допустим. А кофейник откуда? Кофейник-то османский!
– Ну как же откуда, дорогой вы мой?! Как же откуда? Вы припомните, припомните хорошенько!
Олег подумал.
– Вы хотите сказать – Николай Никитич? Тот, что был адъютантом Потемкина во вторую турецкую кампанию?
Старик просиял и закивал.
– Да, – Олег задумчиво потер пальцами выбитую в серебре печать Османов, – вполне возможно. Вполне возможно, что Николай Никитич басурманский трофей привез на родину и дополнил, так сказать, семейную коллекцию.
– Ну? – выдохнул старик. – Ну-с? Резюме!..
– Да все понятно, – заключил Олег. – Это остатки знаменитой фамильной коллекции Демидовых.
Василий Дмитриевич счастливо засмеялся и отечески похлопал Олега по плечу.
– Предположим, шкатулка принадлежала Акинфию Никитичу, сыну Никиты Демидова, того самого, которого Петр Первый во время войны со шведами сделал поставщиком ружей, а потом пожаловал ему уральские земли. В то время именно так работали по серебру, довольно грубо, и это видно. – Олег прищурился на серебро и продолжал: – Собственно, именно Акинфий Демидов и открыл алтайские серебряные рудники, а в тысяча семьсот двадцать шестом году получил вместе с братьями потомственное дворянство. Его внук Павел Григорьевич активно жертвовал Московскому университету. Громадные демидовские коллекции пожертвовал Павел Григорьевич, громадные! Ничего не жалел для отечества и науки.
Василий Дмитриевич кивал при упоминании каждого имени.
– Частично демидовские коллекции были привезены из Франции и из Флоренции, где жил еще один Демидов, Анатолий Николаевич, женатый, если память мне не изменяет, на какой-то родственнице Наполеона. Это уж девятнадцатый век!
– Не изменяет, не изменяет, рано
