что почувствовали мои руки дальше, было по меньшей мере интересным.
Я прокатывал между пальцами, разминал и гладил абсолютно идеальное, упругое тело женщины, которая, вне всякого сомнения, знала, что такое хороший массаж и как нужно поддерживать кожу молодой.
– Немножко похоже на баню из Когурё, – проворчала она скептически и тут же сказала «ммм», поняв, что на некоторые точки целители из Когурё нажимать никак бы не могли.
Свободные, сильные суставы, чистое дыхание, отличные мышцы – для женщины, которой, как я теперь видел, было уже далеко за тридцать, она была просто чудом. Кожа ее впитывала мед не столь уж быстро и очень ровно, что подтверждало, что никакие болезни ее не беспокоили. Но та просьба, с которой она обратилась ко мне, была бы выполнима, если бы эта женщина жила в моем доме и не знала бы никаких страхов и забот.
«Да о чем же это я думаю – она только-только вошла в мои ворота», – одернул я себя.
– Я теперь буду пахнуть медом очень долго, – провокационно сказала она Лю, уже после того, как мои руки смыли с нее лишний мед в бочке с теплой водой, куда по ее же настоянию мы погрузились все втроем. – Пчелы слетятся обязательно…
Она уже стояла на теплом полу, и с нее скатывались последние крупные капли. Лю склонила лицо к ее плечу, потершись о него лицом, потом начала, с закрытыми глазами, ласкать щеками тяжелую грудь своей подруги. Потом, обняв ее, медленно опустилась перед ней на колени, прижавшись лицом к низу ее живота.
– Вот так мы, одинокие женщины, помогаем друг другу проводить скучные дни во дворце, – чуть задыхаясь, прошептала мне Юй, двигая плечами в ритм движений головы Лю. А дальше они обе опустились на колени друг перед другом, и Лю, откидываясь на хлопковое полотно, приняла свою подругу на руки, как ребенка.
Потом между двух великолепно круглых ягодиц актрисы появилась ласкающая их рука Лю. Рука эта на мгновение отвлеклась от своего занятия и выразительно поманила меня.
Сопротивляться было не только глупо, но и невозможно.
– Скажите, дорогая Лю, зачем вы это сделали, разве нам с вами было плохо вдвоем? – вежливо, но не очень искренне спросил я ее как-то, улучив момент, когда Юй Хуань была от нас достаточно далеко.
– Она замечательная, и для нее я сделала бы все что угодно. Возможно, отдала бы жизнь, – очень серьезно отвечала эта дама.
Через полтора года мне пришлось вспомнить эти слова.
Мы не обижали Лю, ей доставалась ее доля радости – мы с Юй вместе и с удовольствием доводили ее до сладких судорог, обмениваясь взглядами и улыбками. Но все же Лю явно вела дело к тому, что роль ее в этой пьесе становилась все менее значительной – почти такой же, как у двух-трех служанок, которые всегда сопровождали эту верховую пару в их приезды ко мне и терпеливо ожидали ее в первом дворике.
Я уже тогда мог, конечно, догадаться: в актрисе Юй Хуань все было не так. Слишком красива, слишком хорошо воспитана и образованна, слишком
