слезы проговорила я, – всю войну ждала нашей встречи. А то, что не узнала тебя на операционном столе, так это легко объяснить. При таком сумасшедшем потоке раненых, всматриваться в их лица не было времени, все внимание только на кровоточащие раны.
Больше мы не расставались, – с улыбкой продолжала свой рассказ Варвара Михайловна. – Меня перевели работать в Калининград, а Сеня служил здесь же в полку. Вот так мы и создали семью. – Она замолчала и перевела взгляд на сидевшую рядом Татьяну. – Теперь тебе слово, красавица.
– Я для папы прочитаю стихи, – смущаясь и одергивая платье, сказала дочь. – Он очень любит поэму «Василий Теркин». – И она с выражением стала читать.
Громкие аплодисменты гостей стали оценкой ее мастерства. А мать, глядя в лицо Антону, тихо сказала:
– Живы будем – не умрем, не взорвемся, так прорвемся, что отдали, все возьмем.
– А что нам скажет красавица доктор? – глядя на Лизу, спросил тамада.
Девушка смущенно посмотрела на сестру, потом перевела взгляд на отца.
– Я спою любимую песню нашего папы. – Дождавшись, пока отец возьмет баян, запела тихим голосом:
Подари мне платок,
Голубой лоскуток…
Гости подхватили всем знакомую песню. Лиза, глядя в глаза мужа, пела и пела, все больше вдохновляясь.
Если в лунную ночь, иль средь белого дня,
Ни за что ни про что, ты разлюбишь меня,
Ничего не спрошу, ничего не скажу,
На дареном платке узелок завяжу.
Когда Лиза закончила петь, Михаил взял ее за руку и, тихонько сжимая в своей ладони, сказал на ухо:
– Я тебя, моя единственная, никогда не разлюблю, ни в лунную ночь, ни в ясный день. Скажу честно, я даже немного боюсь, что ты меня вдруг разлюбишь. Мне такого удара не пережить.
– Не переживай, – глядя в горящие глаза мужа, тихо ответила Лиза. – Я в себе уверена и твердо знаю, что другого мужчину никогда не полюблю.
Было уже около полуночи, когда гости стали потихоньку расходиться по домам. Лиза с Михаилом помогли Татьяне убрать посуду и занести в дом столы и стулья. Домой они шли не спеша. Время от времени муж прижимал к себе жену и шептал ей слова любви. Когда они уже подходили к дому, их обогнала машина скорой помощи. Лиза остановилась и, посмотрев в след умчавшейся машине, сказала:
– Кому-то стало плохо на нашей улице.
В это время из дома вышла их соседка Анна Фоминична и, разведя руки в стороны, растерянно сказала:
– Зойку Шилякову скорая увезла. Догулялась, стерва, – и она бросила огромный камень, который смачно плюхнулся в глубокую лужу. – Я без малого преступление не совершила, – проговорила она, обращаясь к собравшимся соседям. – Вот тем камнем, – кивнула Анна Фоминична на лужу, – чуть не убила эту гулящую сучку. Надо же так опуститься, – продолжала женщина озлобленным голосом. – У нее такой хороший муж, ходит в море, чемоданами ей шмотки привозит, деньгами снабжает, а она, только он за порог, устраивает то пьянки, то гулянки. Наверно, уже все
