мероприятий, коллекционированием чего-нибудь экзотического.
Этери, занимавшаяся дизайном профессионально, дала Ульяне пару полезных советов. Они встречались на приемах, разговаривали, общались… Как-то раз, прошедшей весной, Этери разглядела на шее у Ульяны зловещий кровоподтек, не вполне прикрытый высоким воротом платья. Она ни о чем не стала спрашивать, но Ульяна перехватила ее взгляд и улыбнулась вымученной улыбкой. А в начале лета вдруг исчезла.
Она и раньше иногда исчезала надолго, поэтому Этери не придала значения. Ей было жаль Ульяну – понятно же, что Рустем ее избивает! – но что в этом случае делать, Этери не представляла. Соваться с сочувствием, давать советы… У нее в голове не укладывалось, как такое вообще возможно – терпеть, когда тебя бьют. Ради денег? Да пропади они пропадом, эти деньги!
Но Ульяна с тех пор так и не появилась. «Синяки сводит», – решило общество. Этери пыталась ей звонить, но телефон был отключен. Рустем уехал куда-то, ходили слухи, что у него денежные неприятности. Этери в эти разговоры не вслушивалась. Потом Леван ушел, ей стало вообще не до того.
И вот она увидела свою приятельницу в приюте для жертв домашнего насилия. Выходит, Ульяна сбежала от мужа. Что ж, правильно сделала. Как оно называется? «Не верь, не бойся, не прощай»? Отличный лозунг.
Но, похоже, Ульяна вовсе не жаждет возобновить знакомство. Забилась в дальний угол, сидит, низко нагнув голову, волосы падают вперед и закрывают лицо, как занавес. Ладно, не будем навязываться.
– Да мне почти нечего рассказывать, – начала Этери. – От меня муж ушел…
– А на прощанье подарок оставил, – вставила молоденькая бойкая татарка, кстати, чуть ли не единственная здесь без следов побоев, и вкусно, рассыпчато расхохоталась.
Этери она не понравилась и смутно напомнила почему-то Богдану Нерадько, хотя была моложе и выглядела совсем по-другому. Глазки-бусинки, сообразила Этери. По-воровски стреляющие глазки. Интересно, что она тут делает. Ее же явно никто не бил.
– Заткнись, Гюльнара! – остановила ее другая – полная, уже не очень молодая женщина, державшая на коленях годовалого ребенка. – А дети есть? – обратилась она к Этери.
– Двое.
– Во кобелина! – сочувственно ахнула женщина. – Это он тебя так жахнул?
– Он не нарочно, – упрямо повторила свою версию Этери. – Он меня никогда раньше не бил…
Им не верилось. Им хотелось, чтобы эта шикарная дамочка в моднючей шляпке и черном костюме, не кричащем, но тихо шепчущем о больших деньгах, оказалась точно такой же, как они сами. У каждой была своя история, и все эти истории наверняка походили друг на друга. Они хотели услышать еще одну. А не нарочно… это как-то неправильно. Не по-нашенски.
– Все бывает в первый раз, – рассудительно произнесла женщина с ребенком. – Мой тоже не с тумаков начинал.
Синяки у нее на лице, заметила Этери, уже почти сошли на нет.
