– ее девичья фамилия, по мужу она Рогачева. Вот они и начали над ним подшучивать, что он, дескать, неспроста фамилию Рогачев носит: жена ему рога наставляет. Он взбеленился и однажды в пьяном угаре убил ребенка.
– Из-за такой чепухи? Этого не может быть, – в ужасе прошептала Этери.
– К сожалению, может. Вспомните того мерзавца, что сбросил двух девочек с восьмого этажа. Тоже из ревности. Это было здесь, в Москве. А Дарья с мужем жила во Владимире…
– Во Владимире? А как она оказалась здесь?
– После убийства сослуживцы мужа стали его выгораживать. На Дарью давили, чтобы она взяла вину на себя. Ей, мол, дадут по минимуму, они походатайствуют… Вас это удивляет?
– Удивляет? Да я ушам своим не верю! – призналась Этери. – Они же сами все это устроили!
– Такова маскулинная психология. – Горькая улыбка скривила губы Евгении Никоновны. – Мужчина не может быть жертвой. Женщина – расходный материал, ее всегда можно заменить. У нас в стране многие так думают.
– Давайте вернемся к Дарье, – предложила Этери.
– Дарья прыгнула в электричку и уехала в Москву. Тоже, между прочим, непростой фокус. Ее уже арестовать хотели, ей чудом удалось вырваться. Увидела нашу листовку в поезде. В Москве пришла к нам. Первое время жила на нелегальном положении: судить за убийство ребенка кого-то надо! Мы корреспондентов во Владимир посылали, об этом случае в газетах писали, в Интернете. Даже по телевизору было. Весь город знает, что муж убил дочку, но все твердят: она довела. Не сидеть же ему теперь! Но мы добились, чтобы с нее сняли обвинение.
Евгения Никоновна помолчала.
– Ее муж недаром боялся ареста. Его зарезали в тюрьме, еще до суда. Уголовники детоубийц не любят. Просто объясняю, что вам волноваться не о чем: она законная вдова, обвинения с нее сняты, новый паспорт получила на девичью фамилию. Но жилплощадь была служебная, и теперь ей негде жить. Да и не на что. Она родителям написала, у них свой дом в Слободском, под Кировом, но они ни в какую. Работы нет, есть нечего, а она ведь Марью с дочкой хотела с собой взять, привязалась очень к девочке. Вы не передумаете? Возьмете их?
Этери вспомнила измученное лицо Дарьи и уже почти зажившие, но все-таки еще заметные следы побоев на лице Марьи.
– Нет, не передумаю. И я вам еще рабочие места найду.
– Вот и договорились.
– Я хотела спросить еще об одной женщине – Ульяне Адырхановой.
Евгения Никоновна сурово нахмурилась.
– Здесь такой нет.
– Я ее видела, – возразила Этери, – мы с ней знакомы…
– Хотите, покажу списки всех, кто здесь живет? Здесь такой женщины нет, – с нажимом повторила Евгения Никоновна.
– Я понимаю, она скрывается… Ну хорошо, – сдалась Этери, – если она не хочет меня видеть, будем считать, что и я ее не видела. Но вы все-таки передайте женщине, которой здесь нет, что я ей не враг. Что я
