вам не нравлюсь.
Она не казалась особенно опечаленной этим фактом, скорее раздосадованной, что само по себе было любопытно.
– Это неправда, – возразил он, не погрешив против истины. Есть огромная разница между нелюбовью и невниманием.
– Правда, – настаивала она.
– С чего вы взяли?
– А что я должна думать?
Он устремил на нее страстный взгляд.
– Мне кажется, я продемонстрировал свои чувства прошлым вечером.
Она ничего не сказала, но ее тело напряглось, а лицо приняло такое сосредоточенное выражение, что он почти слышал, как она считает до десяти, прежде чем процедить:
– Для вас это обязанность.
– Возможно, – согласился он, – но приятная.
Она очаровательно нахмурилась, усиленно размышляя. Томас не имел понятия, о чем она думает, уверенный, что только дурак или лжец может утверждать, что умеет читать женские мысли. Но он обнаружил, что ему нравится наблюдать, как меняется выражение ее лица, когда она пытается определить, как ей себя вести с ним.
– Вы когда-нибудь думаете обо мне? – наконец спросила она.
Это был типично женский вопрос. Томас решил, что он должен защитить всю мужскую половину человечества, и не моргнув глазом ответил:
– Да, сейчас.
– Вы прекрасно поняли, что я имела в виду.
Он подумывал о том, чтобы солгать. Наверное, это был бы добрый поступок. Но недавно Томас обнаружил, что особа, на которой он собирается жениться, гораздо умнее, чем казалась, и сомневался, что ее удовлетворят банальности. Поэтому он сказал правду.
– Нет.
Она моргнула несколько раз подряд. Определенно это было не то, чего она ожидала.
– Нет? – повторила она.
– Считайте это комплиментом, – заявил он. – Я бы солгал, если бы думал о вас хуже.
– Если бы вы думали обо мне лучше, я бы не задавала вам подобных вопросов.
Томас почувствовал, что его терпение на исходе. Ведь он здесь, не так ли? Сопровождает ее на прогулке, когда он предпочел бы…
Любое другое занятие! Честно говоря, у него полно неотложных дел, и если он не испытывает особого желания заняться ими, это не значит, что они не требуют его внимания.
Если она считает себя его единственной заботой, то напрасно. Неужели она думает, что у него есть время праздно сидеть, сочиняя стихи женщине, которую он даже не выбирал себе в жены? Ради Бога, ее навязали ему! Еще в колыбели.
Он повернулся к ней лицом, устремив на нее пристальный взгляд.
– Хорошо. Чего вы ожидаете от меня, леди Амелия?
Смущенная столь прямой постановкой вопроса, она залепетала что-то невразумительное. Томас сомневался, что она сама понимает, что говорит. Милостивый Боже, у него нет времени на подобную чепуху. Он не выспался ночью, поведение его бабки стало еще более несносным, чем обычно, а теперь его нареченная невеста, никогда не сказавшая ни слова, помимо обычной светской болтовни о погоде, вдруг повела себя так, словно у
