ты молчишь? Обиделся?
– Нет, на женщин у нас не принято обижаться, – дёрнул изогнутой бровью Гейдар.
– Понятно, обиделся. А зря, у тебя такой колоритный вид, что действительно кажется, что живёте вы, кавказцы, совсем не так, как мы.
– Вообще-то я десять классов окончил, а программа у всех в Союзе одна. У меня по русской литературе пятёрка была. Мать у меня горянка и в школе не училась, но и сама читать любит и меня приучила. Отец был директором школы…
– Понятно, – оборвала его Маринка, – это всё из-за усов так кажется. Отец сказал, что только кавказцам разрешают в армии усы носить…
– А в помещении ходить в головном уборе, – закончил за неё Гейдар, – таковы наши обычаи. Мы действительно немного другие.
– Ладно, не обижайся, я просто в плохом настроении. Надоело школы менять. Вот выпускной класс, а я опять в другой школе. Учителя проверяют, знаю ли чего? Девчонки косятся, ребята делают вид, что меня вообще на свете нет. В гарнизоне одни дети, не с кем поговорить. Противно.
Слова «Поговори со мной» так и рвались с губ Гейдара, но он сдержался и вслух сказал:
– Привыкнешь. Я уже привык.
– Хорошо тебе. Ладно, до встречи, – сказала она, выпрыгивая из машины у своего подъезда.
«Странно, – думал Гейдар, глядя ей вслед. – Ну что мне она? Капризная, избалованная полковничья дочка. Девчонка ещё, вон какие ножки тоненькие, но, если бы она сейчас оглянулась и помахала мне рукой, я бы, наверное, сошёл с ума от счастья». Как будто подслушав его мысли, Маринка, буквально на мгновение, повернулась и махнула ему рукой. Нажав на кнопку клаксона, Гейдар рванул с места, переполненный каким-то совершенно необыкновенным чувством.
– Ты чего сияешь, как начищенный пятак? – спросил его Генка, стоило ему только переступить порог комнаты. – Отпуск дали или в генералы представили?
– Зачем ему орден? Маленькая командирша, наверное, поцеловала, – зло заметил Игорь. – Он её из города привёз, я видел.
– Всё-то ты видишь, ефрейтор. Как целовала – тоже видел?
– Нет, этого не видел, но долго ли умеючи?
– Так вот, раз не видел, то и нечего болтать. Ты же мужчина, а не женщина, – жёстко заметил Гейдар и всем своим видом дал понять, что разговоров о себе и Маринке не потерпит. Эта неприятность не смогла потушить радости в душе от общения с Маринкой, от её прощального взмаха руки.
Умывшись перед сном, он лёг и практически мгновенно погрузился в сладкий сон, где была Марина в своей белой кофточке и с пучком высоко завязанных волос. Она наклонилась над ним, потянулась к нему губами, кончик свесившегося белого хвостика коснулся его губ. Он тоже потянулся к ней, прошептав: «Марина», и заулыбался. В тот же миг головка Марины превратилась в лошадиную морду, которая противно заржала и разбудила его. Первое, что он увидел, открыв глаза, была рыжая конопатая морда Генки, зашедшаяся в хохоте:
– Ой, не могу!
