в путь.
Проскакать предстояло мили три. По пути туда мне долго не попадалось никого, а когда наконец посчастливилось, оказалось я забрел не туда. Пришлось возвращаться еще пол мили. Удача не благоволила мне в тот день и добраться до Монти мне удалось лишь под вечер. Я чувствовал себя уставшим, влажным от липкого тумана и весьма испачкав сапоги. Именно тогда я понял, что взять с собой минимум вещей оказалось правильным.
Управляющий дома долго смотрел на меня с недоверием и лишь нахмурился, прочитав на протянутом мной письме адресата. Он не пригласил меня в дом, как требовали того меры приличия, по крайней мере так было заведено в тех краях, где я родился. Мне пришлось дожидаться его какое-то время во дворе, показавшимся мне убогим. Красок не добавило ему и солнце, с трудом пробившееся сквозь серую дымку облаков. В тот момент я впервые задумался, что поступил не верно.
Спустя несколько минут появился управляющий, за ним шла невысокая женщина, крепко сжимавшая в руках листок письма.
– Морис, как тебе не стыдно так принимать гостя, прибывшего от моего драгоценного кузена, – следуя попятам, отчитывала она его. – Синьор Алигьери, как неловко! – извинилась она, – Проходите скорее в дом, вы вероятно сильно устали? Морис возьми вещи и отнести в гостевую! – приказала она.
Я вдруг почувствовал себя неловко, как гость, осознавший, что свалился с неба на голову хозяев
– Ох, если бы мой брат успел предупредить, мы бы встретили вас в Руане.
Ее взгляд вдруг упал на мои сапоги: – Боже мой! – ужаснулась она. – Сколько вы добирались?!
– Все хорошо, – заверил я, – Это я упал на вас, как снег на голову.
– Ерунда какая! Друзья брата, наши друзья! – возразила она. – Пойдемте же.
По пути в дом мы обменялись еще парой фраз в том же духе.
Как же приятно было переодеться и выпить подогретое вино с фруктами. Я словно сбросил с себя всю усталость разом.
Комната, в которой меня поселили, да и весь дом, оказались довольно простыми в отделке. Мебель, наполняющая их, не казалась новой, но все же, может от усталости, а может так оно и было, они мне показались гораздо уютнее изысканного дома брата. Сердце еще раз кольнула тревога за родной дом.
Когда я умылся и переоделся в сухую и чистую одежду, то спустившись в гостиную, обнаружил хозяйку сидящей у окна. Она задумчиво глядела на тоскливый пейзаж и, мне казалось, кого-то ждала.
Розалия-Лучия Монти, так ее звали. Она была уже не так молода, ей было тридцать два, а из-за одежды, в основном в тусклых тонах, выглядела еще старше. Ее волосы, аккуратно зачесанные в сеточку придавали ей сходство с молодой старушкой. Строгое домашнее платье скрывало почти все ее тело. Лишь руки украшал один единственный перстень с изумрудом в дорогой оправе, так странно несочетающийся со всем ее видом. В ней угадывались черты её брата Армандо.
Увидев
