но он пройден, и сейчас мы не можем смотреть на измышления учёных того времени иначе как с усмешкой. Не на всё, конечно, были среди тогдашних шарлатанов и серьёзные исследователи, гении, своими озарениями создавшие основу нынешних философии и естествознания, но и они совершали ошибки, порой совершенно глупые, необъяснимые ограниченностью имевшихся у них знаний или убогостью гносеологического аппарата. Впрочем, на них оказывали серьёзное давление религиозные догматы, так что частично эти их ошибки и заблуждения можно списать на святош… Кстати, Вышата, вот и опровержение твоего утверждения о том, что вера не мешает учёному в процессе познания. Если бы над тем же Якоби или Ломоносовым не довлели церковные авторитеты, вклад сих многомудрых мужей в науку мог бы стать намного более весомым.
М-да, не признаёт, оказывается, Всеслав Мекленович прежних авторитетов. Совсем не признаёт. Я покосился на Остромирова, ожидая, что тот, как это уже часто бывало, вступит в полемику с другом, но Вышата Любомирич только недовольно фыркнул в сторону профессора и отвернулся. Точно обиделся.
Впрочем, долго обижаться на что бы то ни было Переплутов волхв-колобок, по-моему, совершенно не умеет. Так что, не прошло и минуты с последней реплики Граца, уже успевшего задуматься о чём-то высоком и, несомненно, умном, как Вышата Любомирич вновь включился в разговор. Точнее, затеял беседу на новую тему, ту самую, ради которой мы, собственно, и собрались этим утром.
Собственно, я предполагал, что эти Пат и Паташон будут радеть за скорейшее возобновление работ по их проекту, ради которого, как недавно выяснилось, меня и вытащили из того мира. Но то, что эти господа будут настолько напористы в своём стремлении, я никак не ожидал. Да и с чего бы? В Ведерниковом юрте они действовали куда спокойнее, не пытались присвоить себе всё моё свободное время, с пониманием относились к тому, что у некоего Ерофея Хабарова могут быть свои планы и цели. Хотя, может, от того и давят теперь, что нынче я уже знаю, кому должен быть благодарен за спасение от смерти?
– Ерофей, ты же сам прекрасно понимаешь, чем быстрее мы начнём работу, тем быстрее будет результат, – разглагольствовал Вышата Любомирич, колобком перекатываясь из одного угла комнаты в другой.
– Понимаю, но прежде чем планировать наши встречи с группой, мне нужно хоть какое-то жильё найти, место под лавку, опять же. Потому как без подработки, на одних выплатах профессора, я тут ноги с голода протяну! – отбрыкивался я. – Хольмград – это не Ведерников всё же. Здешние цены я уже видел… мельком, правда, но чтобы понять, насколько они выше, чем на юге, мне хватило!
– У меня есть другое предложение, – отвлёкся от своих важных размышлений Грац. – Привлечённый сотрудник в лаборатории.
Мы с Остромировым недоумённо уставились на очнувшегося профессора. Кажется, не только мне его реплика показалась… скажем так, не совсем понятной.
Обведя нас взглядом, Всеслав Мекленович тяжко
