и она объясняла, что это им дает.
– А что такое «избирательное право»? – спросила Хетти.
– Когда можно голосовать, глупая, – сказала Кезия. – А ты записала свое имя, чтобы тебя посадили в тюрьму?
– Некуда было, – задумчиво объяснила Ивлин. – «Тюремный список» не вывесили. Но мы подписали петицию. А еще я выписала газету «Голоса женщинам», только приносить ее будут не к нам, а к Тедди, потому что скандалы мне не нужны.
– А тебя за это не посадят в тюрьму? – встревожилась Хетти. – Честно-честно?
Ивлин с вызовом взглянула на нее.
– Честно, – ответила она. – Не хочу и не попаду. А вообще у меня и сейчас нет свободы, так что нечего терять.
– Однако! – воскликнул Тедди. – Неужели все настолько плохо?
– Да, – подтвердила Ивлин. – Именно. Целиком и полностью.
И Хетти вдруг стало страшно.
Прерванные речи
Мисс Сильвия Панкхёрст выступала в общественных купальнях Бау. Событие было далеко не рядовое. Неделей раньше мисс Панкхёрст выпустили из тюрьмы, чтобы она оправилась от последствий голодовки. Срок ее временного освобождения уже истек, арестовать ее могли в любой момент, и это придавало всему предприятию особую дерзость.
Купальни Бау были переполнены. Обнародовали список суфражистских ораторов, в толпе распространялись слухи о мисс Панкхёрст. Придет ли она? Снаружи у купален дежурила конная полиция, наблюдая за всеми участницами. Если она и вправду придет, ее арестуют снова.
Аудиторию составили в основном женщины – преимущественно представительницы рабочего класса из Ист-Энда. Другая девочка застеснялась бы, но Мэй излишней застенчивостью не страдала. Ощутимо пахло потом и человеческим телом. Повсюду перешептывались слушательницы:
– Так она придет?
– Не придет. Ее только на прошлой неделе выпустили.
– Все равно придет. Как всегда.
– А она здесь, вы не знаете?
– Если здесь, мы наготове.
Все и впрямь были наготове. Женщина, которая произнесла эти слова, многозначительно стукнула своей тростью об пол, и Мэй с изумлением вдруг поняла, что это не просто трость, а крепкая деревянная дубинка. И у стоящей позади нее женщины была такая же. В сердце Мэй шевельнулось что-то отдаленно похожее на страх, но потом она поняла, что душевление. Она толкнула мать и указала на трости.
– Как думаешь, они будут драться с полицейскими? – спросила Мэй.
Миссис Торнтон нахмурилась.
– Если будут, держись подальше, – велела она и огляделась. Полицейские не церемонились с суфражистками. – Пожалуй, не стоило нам приходить… – обеспокоенно добавила она.
Мэй огляделась. Какой-то мальчишка неподалеку глазел на них с неприкрытым любопытством.
– Будет опасно? – спросила у него Мэй.
Он вздрогнул от неожиданности и еле заметно
