значит… – усмехнулся я. – Хорошо… А меня зовут Редрик, приятно познакомиться.
– Мне тоже, – улыбнулась она.
– Так значит, ни родителей, ни друзей…
– Только брат, ему семнадцать. Он пошел наемником сюда, чтобы заработать хоть одну медную монету. Приказал мне ждать его у мельницы, что к западу отсюда, но я не выдержала и пошла за ним. Решила дождаться его здесь, но увидав яблоко, не смогла устоять, я уже два дня ничего не ела. Прости, оно было твое?
– Нет, это даже не моя палатка. А на счет твоего брата… Надеюсь, он выжил. Там много кто умер…
– Он выжил, я знаю.
– Надеюсь, ты права, юная леди.
Вдруг в палатку зашел гвардеец с мечом в руке.
– Что за? Господин Докерс, извините, я не знал, что вы тут.
– Ничего, все хорошо. Давай, пойдем со мной, не будем солдату мешать.
…
Многие считают меня зверем, многие просто солдатом, а кто-то не постыдится назвать меня свои сыном, братом, мужем, отцом…
За свои двадцать семь лет я понял, что ни сила, ни богатство, не могут дать того, чего ты хочешь на самом деле…
«Четыре года назад. Северное королевство. Поместье Докерсов».
– Редрик, ты поможешь мне?
Эниана… Дорогая Эниана… Как я был глуп, когда считал, что проведенное время с тобой, это всего лишь часы, дни… Почему мы, люди, настолько глупы, что начинаем ценить что-то только тогда, когда теряем?
– Конечно.
– Папа! Смотри, это ты! – радостно кричала дочь, показывая свой рисунок.
Я робко взглянул на него и, увидев силуэт человека, с мечом в руках, по которому стекает кровь, почувствовал отвращение к самому себе…
В тот день я впервые вернулся домой за долгое время моего отсутствия. В северных землях меня не было почти год из-за того, что я вызвался добровольцем для охоты на неизвестного зверя.
Как жаль, что все это время прошло зря. Мы потеряли половину бойцов, но так и не словили ту тварь…
…
До сих пор засыпая, я слышу треск горящего дерева, крики людей, звон колоколов. Я чувствую тот жар, что испытывал тогда…
…
– Нет! Пусти меня! Я должен им помочь! – кричал я, стараясь вырваться из крепкого хвата какого-то торговца, что всеми силами пытался удержать меня от верной гибели.
– Успокойся! Все сгорело! Там ничего кроме пламени и залы! Ничего!
Там ничего, кроме пламени и залы… ничего. В моем сердце нет ничего. Лишь злость к самому себе…
Я рухнул на колени, захлебываясь солеными слезами, тянув руки к полыхающей усадьбе. Мои уста повторяли снова и снова:
– Там ничего нет… Там ничего нет… Там ничего нет…
Помню, лишь как меня оттянул мой отец…
– Это ты виноват… – прошептал я.
– Редрик…
– Ты!
Я вырвался и, ударив его по лицу, набросился на его стражу. Я никогда еще не был в такой ярости…
