же, как и старшие черниговские и новгород-северские князья своим сынам и сыновцам, – мол, не след нам ныне встревать в чужие распри. Неужто мало крови пролилось на Липице, так к чему ее множить.
– Они ить нам не чужие. Тебе усопшие хошь и двухродными, но внуками доводятся, – в тщетной надежде склонить миролюбивого Константина на распрю с южными соседями напомнил Ярослав. – Давай хошь детишкам их заступу дадим.
– Ты ж сам токмо что чел грамотку, кою мне мой рязанский тезка прислал, – парировал Константин.
– А допрежь того Глеб иную выслал, так отчего ты ему веры не даешь, а Константинишке-братоубийце…
Видя, что младший брат не в меру распалился, Юрий решил вмешаться. Успокаивающе положив руку на плечо Ярослава, он остановил его на полуслове и с легкой укоризной, адресованной Константину, произнес:
– Правому помочь – святое дело.
– Правому – да, – не стал спорить тот. – Вот токмо не ведаю я, кто из них прав, а потому, – и далее он чуть ли не слово в слово повторил то, что говорили в Киеве, в Чернигове и в Новгороде-Северском, – пождем, что нам Мстислав Удатный скажет. Он-то, сами ведаете, куда ближе всем рязанцам по крови, нежели мы, одначе покамест молчит. – И Константин, резко поменяв тему, осведомился у Ярослава: – Он, к слову, не надумал еще свою дочку тебе возвернуть?
Тон вопроса был заботливым, даже участливым, но Ярослав прекрасно понял, что это была маленькая месть за «Константинишку-братоубийцу».
– Нет! – отрезал он и, резко развернувшись, даже не вышел – выбежал прочь из покоев брата.
Хозяин терема скрыл в усах довольную улыбку – сквитался – и с укоризной заметил оставшемуся стоять в растерянности Юрию:
– Тоже мне – нашел кого слушать. Ты-то хоть горячку не пори. Вот поведает Мстислав Мстиславич свое словцо, тогда и поглядим.
– А коль не поведает? – осведомился Юрий.
– Все одно, – пожал плечами Константин. – К нам рязанцы за помощью не обращались, а незваным в такие распри соваться – себе дороже. Да и не мыслю я, что Ярославов тесть такие вести мимо ушей пропустит…
Вот и получалось, что все, кто был заинтересован в походе на Рязань, надеясь урвать себе кус из обширного княжества, затаились в ожидании решающего слова.
Что же касается сидевшего в Великом Новгороде Мстислава Мстиславича, то тут старший из братьев Всеволодовичей оказался абсолютно прав – князь, прозванный на Руси Удатным, вести из Рязани мимо ушей не пропустил и молчать не собирался…
И обсказаша князь Глеб в сих грамотках, яко все стряслось на земле резанскай, ничего не утаив и не солгав ни единым словцом. А еще повинишися за недогляд свой, что не сумеша распознати козни подлые, а уж егда спохватишися, то поздно сталось…
И
