хотелось поспать, она почти падала от усталости. Она же провозилась полночи, и так устала! Хоть здесь и не ночь, и сейчас солнце почти и не заходит за горизонт. Но спать все равно хочется, и Эльга, засыпая прямо на ходу от усталости, чуть головой скалу не пробила, но шишку все же набила, и тут же очнулась, и ожесточенно терла больное место.
– Хоть больно, но легче стало. Проснулась даже. – сказала она вслух.
Она опять пролезла в свое убежище, разожгла огонь, разложила меха, надеясь поспать хотя бы немного. К ней, виляя хвостами, полезли греться её собаки. Две улеглись согревать ей спину, а другая устроилась в ее ногах. Она вздохнула, потянулась пару раз, и провалилась в тяжелый сон. Как Эльга вспоминала потом, лучше бы и не засыпала.
***
Она видела ту же пещеру, где и забылась. Тьму каверны освещали ярко горевшие факелы, и три женщины, закутанные в плащи, тихо крались по засыпанному песком и галькой полу. Длинные тени на стенах, казалось, сами заглядывали в потаенные углы. Трое, желавшие остаться неизвестными, искали кого-то, уже растерянно поглядывая друг на друга. Но сон Эльги не указывал ей лиц, они были укрыты войлочными плащами. Троица обыскивала тоннель за тоннелем, не пропуская ни единого закоулка. Они уже с трудом переставляли ноги, как вдруг увидели два горевших факела в непроглядной тьме малой пещеры. Преследовательницы обратили друг к другу лица, покрытые плащами, выпили каждая зелья из малых баклажек, и… погасили свой огонь. Эльга видела мужчину, сидевшему в её, теперь конечно, её, челне, заботливо перебирающего свои сокровища. Сначала он взял меч, отделанный золотом, вынул его из ножен, повертел и так и эдак, и убрал его, задвинув клинок в устье. Так же он играл и с мечом, отделанным зубом Индрика. Факелы догорали, она видела обритую голову странника, и косу на затылке. Но плохо то, что она увидела его лицо, и глаза, и он вскочил, почувствовав ее присутствие.
Слишком поздно. Умело брошенная веревка, с тремя привязанными камнями с каждой стороны, обвилась вокруг его горла, а грузы ударили по лицу, разбивая в кровь нос и лоб. От неожиданности он выронил меч, и тут другое такое же орудие обвилось вокруг торса, а затем и тяжелая дубина обрушилась на его голову. Несчастный упал, и его тут же связали крепчайшими ремнями. Женщины приготовили факелы, воткнув их с четырех сторон и зажгли их. Они встали напротив челна, и вдруг, одна из них, ударила в грудь связанному костяным кинжалом, погрузив острие в плоть до самой рукоятки. Судороги скрутили умирающего, и все казалось, было кончено, но Эльга почему-то знала, что нет.
Ведьмы, а это были они, посыпали тело убитого охрой, другая открыла веки и вырвала глаза, бросив их оземь, и засыпала пустые глазницы также охрой. Третья ведьма ждала своей очереди, а девушка, сама похолодевшая от страха, никак не могла вырваться из этого сна. Она не чувствовала ни рук, ни ног. И вот, третья, быстрым ударом, очевидно,
