у Миши. – А то мы скидываемся, чтобы каждому досталось по песне.
– Нет, Тань, я пас, – отказался Миша.
– Давай! – Она потянула его за рукав. – Я помню, у тебя клевый голос. Это же ты в музыкальную школу ходил?
– Не я.
– Ты! Точно ты!
Таня повисла у него на руке и стала тянуть ее своим весом вниз.
Миша не сдавался, пытался освободиться от хватки, но делал это очень добродушно. Он вообще выглядел мягким, каким-то застенчивым. На первый взгляд ему не хватало твердости характера и мужественности, но первое впечатление после разговора пока что ни о чем не говорило. Я вполне могла ошибаться.
Таня упорствовала до тех пор, пока ее не затащили на небольшое возвышение рядом с барной стойкой, служившее сценой. Возле уже толкались и заранее аплодировали другие участники мероприятия.
Когда Таня смело взяла в руки микрофон, Андрей осмотрелся и наклонился к моему уху:
– Валим. Мишка, гоу. Пора.
Я даже не успела спросить у них о том, нормально ли воспримут наш уход. Но так как я здесь была случайным гостем, то настаивать на прощании с остальными не стала.
Уходили мы молча, никому не сказав ни слова. И все же, оказавшись на улице, я почувствовала какую-то неловкость. Мне-то не с кем там было прощаться, а вот мужчины могли бы и сказать своим знакомым пару слов.
На прощание Андрей положил рядом со своей тарелкой пятитысячную купюру.
– Это в общий котел и немного сверху, в качестве извинений, – объяснил он мне этот жест. – А ты думала, что мы на халяву пришли?
Мы брели по улице, и только редкие прохожие нарушали наше личное пространство.
Я начала догадываться, почему Миша и Андрей решили покинуть встречу одноклассников.
Судя по тому, что народ вспомнил о караоке, посиделки в скором времени превратились бы в жалобы на жизнь, пьяные слезы, воспоминания о прошлых обидах и традиционный обмен телефонными номерами, которыми вряд ли воспользуются.
– М-да, – подал голос Миша, – кажется, это был мой последний раз.
– И часто вы собираетесь? – спросила я у Миши.
– Они – часто. Я не приходил никогда. Сегодня решился. Это Андрюха любитель таких вылазок, а я вот нет.
– Уже не любитель, – отозвался Савостин. – Потребовалось семь попыток, чтобы это понять. Собственно, все эти слеты бывших – сплошная ерунда. Гонка за прошлым, которое никогда и никому не удавалось догнать. Мнимая отдушина. Глоток свежего воздуха, ага.
Я удивленно посмотрела на Савостина. Выпитое вино заговорило или он действительно так думает?
– Все это чушь, полная чушь, – покачал он головой. – Мишаня, ты видел, как на тебя смотрели?
– Видел, – тут ж отозвался Малахов.
– Влюбленными глазами, я ж говорил.
– Но я ходил, да. Даже если не хотелось, но школьные годы частично все же волшебные, –
