делать? – спросила Рейн-Мари.
– Приведу сюда Рут. Пусть для этого мне и придется сломать ее дверь.
– Вы собираетесь ее похитить? – спросила Мирна.
– Это не противозаконно? – спросила Рейн-Мари.
– Противозаконно, – сказал Люсьен, который был не в ладах с юмором. – Кто такая Рут? Почему она такая важная персона?
– Она личность, – сказал Арман, уже успевший надеть куртку и ботинки.
– Неужели? – одними губами спросила Мирна у Рейн-Мари.
– Ты ведь знаешь: если ты ее похитишь, выкупа тебе никто не заплатит, – сказала Рейн-Мари. – А мы будем обречены выносить ее общество.
– Рут не так уж и плоха, – сказала Мирна. – Меня беспокоит утка.
– Утка? – спросил Люсьен.
– Я пойду с вами, сэр, – сказал Бенедикт.
– Вы сомневаетесь, что я смогу привести ее сам? – шутливо спросил Арман.
– Ее сможете, – сказал Бенедикт. – Но утку?
Арман несколько мгновений смотрел на него, потом рассмеялся. В отличие от Люсьена, Бенедикт легко входил в любой разговор. Запросто отделял шутку от серьезных слов.
Бенедикт надел ботинки, куртку, шапочку и рукавицы, и Гамаш открыл дверь, но только для того, чтобы удивленно отступить.
На пороге стояла Рут, покрытая снегом. Ее тяжелое зимнее пальто топорщилось и шевелилось.
– Я слышала, у вас тут виски, – сказала поэтесса, проходя мимо них так, словно они были гости, а она – хозяйка дома.
Рут пошла в дом, на ходу роняя на пол шапочку, рукавицы, пальто и куртку.
– Это кто? – спросила Рут, показав Розой на Люсьена и Бенедикта.
Рейн-Мари представила их.
– Они не пьют виски, – сказала она, правильно предположив, что Рут ничего другого и не хочет про них знать.
В дальнем конце гостиной на обеденном столе, на котором стояли несколько керосиновых ламп и свечки, лежали на выбор хлеб, сыр, холодная курица, ростбиф и выпечка.
– Вам о чем-нибудь говорит имя Берта Баумгартнер? – спросил Арман у Рут.
Он сел на диван рядом с ней и протянул приготовленную для нее тарелку.
– Ничего, – сказала Рут.
Мирна отошла от стола на некоторое расстояние и прошептала Арману на ухо:
– Никакие другие имена, кроме «Джонни Уокера» или «Гленфиддиха»[14], ее не интересуют. Смотрите и учитесь.
Мирна вернулась к столу, положила себе на тарелку куриную ножку, немного камамбера, кусочек багета и сказала:
– Берта Баумгартнер? Оливье недавно получил целый ящик. Двадцатипятилетний. Медленного старения в дубовой бочке. Очень мягкий.
– Так что, «Берта Баумгартнер» – это выпивка? – спросила Рут, встревая в разговор.
– Нет, не выпивка, старая пьяница, – сказала Мирна. – Но нам нужно твое внимание, хотя оно и неустойчивое.
– Ты жестокая женщина, – обиделась Рут.
– Мы – исполнители
Имеются в виду сорта виски.
