оттого кадет Шоке, как продавец наркотиков, становилась еще опаснее. Что с ее бэкграундом не было таким уж невероятным.
Подавшись к ней поближе, он увидел татуировки на ее запястьях и предплечьях: рукава своей формы она закатала до локтей. Потом его проницательный взгляд переместился на ее лицо, и он увидел что-то еще. Что-то такое, что могло объяснить ее необдуманные действия, саморазрушительное, переменчивое поведение во время этого разговора.
Реагировала она бурно. Непредсказуемо. Как наркоманка.
Уж не?..
Его глаза чуть расширились.
– Вы глупая, глупая женщина. – Он не говорил, а практически рычал. Потом обратился к коммандеру: – Нужно сделать ей анализ крови. Она под кайфом.
– Идите в жопу.
Он смерил ее уничижительным взглядом:
– Когда вы принимали эту дрянь в последний раз?
– Я ничего не принимала.
– Посмотрите на нее, – сказал Гамаш коммандеру, после чего обратился к Амелии: – У вас зрачки расширены. Вы думаете, мне непонятно, что это означает? Обыщите ее комнату еще раз, – сказал он.
Коммандер нажал кнопку.
– Я хочу покончить с этим прямо сейчас, – сказал Гамаш, снова обращаясь к Амелии.
– Не смейте! Я прошла слишком большой путь. Мы уже близко к концу. Я могу.
– Не можете. Вы все изгадили. Вы себя изгадили. Вы зашли слишком далеко.
– Нет-нет! Это глазные капли. Всего лишь капли. – Она чуть ли не умоляла. – Это только впечатление такое, будто я накачалась. Но я не накачалась.
– Скажите агентам, которые будут обыскивать ее комнату, – пусть поищут глазные капли, – сказал Гамаш, которому хотелось, чуть ли не отчаянно хотелось поверить ей. Поверить, что сама она не принимала наркотиков.
– Они ничего не найдут, – сказала Амелия. – Я их выбросила.
Наступило молчание, Гамаш вглядывался в ее расширившиеся зрачки.
Видя выражение на лице Армана, она отвернулась от него и заговорила с коммандером:
– Если вы считаете, что я стала бы торговать этой чумой, то вы гораздо хуже понимаете людей, чем я думала.
– Наркотики меняют людей, – сказал коммандер. – Наркомания меняет людей. И я думаю, вам это известно.
– Я много лет ничего не принимала, – сказала она. – Я не под кайфом. Ради бога, зачем бы я стала поступать в полицию, если бы оставалась наркоманкой?
Гамаш начал смеяться:
– Вы шутите, да? У вас есть пистолет и доступ к любому количеству наркотиков. Большинству грязных агентов, по крайней мере, хватает здравого смысла сначала окончить академию, прежде чем стать оборотнями. Правда, большинство не приходит сюда наркоманами.
– Я никогда не была наркоманкой, и вы это знаете! – Она почти визжала. – Да, я пользовалась наркотиками. Но никогда не была наркоманкой. Я бросила. Вовремя.
Ее собственные слова, казалось, оглушили ее, потому что она вспомнила, как и почему она бросила. Вовремя.
