уступил ей свою очередь, она ждала его, но когда он вышел из кабинета, зажимая проколотый палец, ее уже не было. Потом она извинялась эсэмэской, ссылалась на неотложное дело, из-за которого ей пришлось убежать, но Цыплухин всерьез обиделся, справедливо рассудив, что уж за те две минуты, что у него брали кровь, точно ничего катастрофического не свершилось бы.
– Ну что ж, – улыбнулась она теперь, – наверстаем?
И вся злость, копившаяся в нем, иссякла за несколько секунд. И в полутьме, в бегущем гуле она сияла карими глазами, когда взглядывала на него быстро и настойчиво. Но Георгий теперь сторонился этой глубины, того невысказанного, о чем говорил ее взгляд. Загонял себя в пошлые рамки, когда не надо будет думать, а только обнимать, прижиматься, бормотать несусветность, отдаленно напоминающую комплимент. И когда успела иссякнуть романтика? Цыплухин шагал, и ему казалось, что он уже и не любит ее вовсе, иссохла любовь, лишь русло от нее. Зато осталась страсть – она-то и гнала его. Представил, что не сможет простить ей Гамзата, который оказался в ее жизни раньше него. Подумал, что все надо делать вовремя, что у нее был шанс на его искреннюю любовь, но она упустила его. И в ресторане Цыплухин пил, не глядя на Софью, на ее ищущие глаза, на улыбку, дрогнувшую на губах. Слишком хорошо знал ее высокие скулы, мягкие волосы, слишком знал ее обаяние, которому так легко поддаться, и отвлекал себя, не давал искренне радовать этой так давно ожидаемой им встрече. Они ушли танцевать, и во время танца он успел разглядеть соседние столики, где были две девушки и шампанское, а за ними – компания парней, отвлекал себя как мог, хотя ее дыхание пьянило, не давая покоя, разжигая его, торопя… И уже ясно видел Георгий, как проводит ее, как ошибется квартирой, как расцветет кофейное утро… Но все было спутано непоправимо появлением Апанасова.
Он присел за их столик, даже не спрашиваясь.
– Денек добрый, граждане, – сказал он и улыбнулся Софье.
Дело, казавшееся таким верным, мигом покачнулось. Апанасов был из тех людей, которые могут опошлить ситуацию одним фактом своего появления. И тревожно глядя на него, Георгий пробормотал:
– Привет. Знакомьтесь, – и прочие формальности.
Апанасов увлеченно листал меню.
– А вот это для нас написано! – сказал он и указал Софье страницу с прейскурантом на бой посуды. – Вот оно, прибежище глупости! Так, стакан, тарелка… ложка! – с восхищением промолвил он. – Как можно разбить ложку? Холодильник! Юбка на столе? Это еще что? Это когда ты будешь на столе танцевать? – обратился к Софье. – Сплит-система! И она в бое посуды! Вот страна идиотов! Все начинается с малого!
Он заказал себе водки. И Софья, сначала недоступная, серьезно внимавшая его словам, расслабилась, начала смеяться его шуткам. И уже Георгий смотрел на нее во все глаза. Только сейчас рассмотрел, что она сменила прическу… Как раньше не заметил? Ей так было лучше, и ее карие глаза,
