на бревна платформы. Здесь они на мгновение ослабили хватку, но разъяренный буйвол, почувствовав слабину, вдруг неожиданно рванулся в сторону. Соскочив с помоста, он налетел на группу жрецов. Длинный кривой рог вонзился одному из них в горло. Буйвол мотал головой из стороны в сторону, при этом висящий на роге жрец болтался в воздухе, словно тряпичная кукла. Подбородок несчастного задрался вверх, а конец рога торчал из широко открытого рта с выбитыми зубами.
Толпа взревела.
Волнами прокатился единый крик ужаса и восторга. Адепты жаждали крови, и то, что первой жертвой обряда стал один из них, лишь усилило состояние всеобщего экстаза. Они сомкнулись вокруг буйвола, сжали телами. Животное в бешенстве ревело, но десятки рук схватили его за рога. Одни жрецы не давали ему поворачивать голову, другие обхватили ноги, сковав движения. Буйвол лягался, поводил мощными плечами. Уже несколько раненых валялись на земле, но толпа продолжала напирать – опьяненная, охваченная священным безумием.
В воздухе замелькали ножи и остро отточенные тирсы. Сотни ударов обрушились на несчастное животное. Потерявшие рассудок эллины исступленно вгрызались в кожу жертвы зубами, царапали ногтями.
Наконец умирающего буйвола перевалили с мостков на платформу, где избиение продолжилось. Вскоре он испустил дух, но на этом тавроболий[75] не закончился. Обезумевшие люди продолжали рвать тушу на куски. Многие адепты полезли в яму под помостом, чтобы омыть тело стекающей по бревнам кровью, а значит, получить искупление грехов и вечную жизнь.
Теперь помост походил на огромный муравейник: по нему ползали окровавленные люди, выхватывая друг у друга из рук куски плоти и внутренности животного. Иерофанты[76] поднимали к черному небу головы, с безумным хохотом засовывали еще дымящееся мясо в рот.
Вывалявшись в крови и останках буйвола, жрецы и жрицы воспылали похотью. Они срывали друг с друга одежду, совокуплялись прямо на скользких бревнах помоста. Вскоре сам помост и земля вокруг него напоминали ковер из слипшихся тел. Люди сплетались в клубки, как змеи в сезон спаривания. Над долиной разносились стоны наслаждения, истеричные выкрики и рыдания счастья…
Казалось, среди адептов нет одиночек, все они теперь составляют одно целое, слились с самим Дионисом: тела стали его плотью, а души – единой душой божества.
Маска зловеще, но удовлетворенно взирала на происходящее с высоты мачты. Туман растворился в воздухе. Полная луна заливала долину мертвенным светом, подсвечивая тусклую бронзу копошащихся окровавленных тел.
Аглая давно не смотрела на оргию. Она сидела, уткнувшись лицом в плечо Куджулы, для пущей верности еще и зажмурила глаза. Остальные наблюдали обряд молча, потрясенные его невероятной жестокостью и разнузданностью.
Мирра глубоко дышала, все теснее прижимаясь к Ионе, а молодой иудей открыл рот от изумления и сидел словно в ступоре, не замечая ни волнения эллинки, ни того, как она сжимает ему руку.
Иешуа встал.
– Пошли отсюда, –
Тавроболий – обряд жертвоприношения быка во многих древних религиях.
Иерофанты – в Древней Греции наставники, жрецы, которые руководили действиями посвящаемых во время мистерий, а также раскрывали им священное знание.
