плодородия. По агоре, подхваченные сотнями голосов, разносились протяжные и величественные звуки гимна в честь Диониса.
За хором катилась повозка на четырех колесах.
Нос корабля украшала голова осла: рот открыт, глаза выпучены. Вспотевшие рабы с красными от напряжения лицами тянули махину, перекинув через плечо широкий ремень.
Борта были задрапированы черной тканью, а в центре возвышалась мачта с огромной деревянной маской Диониса вместо паруса, вся в стеблях плюща и виноградных листьях. Из-под бороды истукана свисало длинное одеяние, которое от движения колыхалось так натурально, словно это сам бог пританцовывает на повозке. Сквозь пустые глазницы просвечивало синее небо, казалось, он смотрит не на людей, а охватывает пристальным взглядом все сущее.
Внутри корабля бесновались сатиры в черных козлиных шкурах с искусственными фаллосами и нимфы в полупрозрачных шелковых одеяниях. Одни из них играли на свирелях, смеялись, кричали, бесстыдно танцевали, задирая хитоны и оголяя грудь. Другие наполняли вином ритоны, чтобы передать их окружившим повозку спутницам бога – менадам, ленам и фиадам. Те пили сами и поили людей на площади.
Менады дергали за веревочку сшитый из кожи фаллос на поясе: когда он поднимался, они кричали: «Бог родился!», а когда опускался: «Бог умер!»
Фиады воздевали к небу руки с зажатыми в них живыми змеями, а затем водружали рептилий себе на голову, позволяя обвиваться вокруг рогов, или вешали на шею.
Лены исступленно выкрикивали, размахивая тирсами: «Приди, о Дионис, сын Семелы! Даруй нам богатства!»
Другие девушки с воплями бросались на зрителей, хватали за одежду, да так резко, что те отшатывались, а толпа взрывалась хохотом.
Некоторые из спутниц Диониса вели себя словно безумные: тряслись, бессвязно мычали, топали ногами. Были и такие, что просто шли, безвольно опустив руки, свесив голову набок и глядя перед собой широко раскрытыми невидящими глазами.
Несмотря на ранний час, многие женщины были уже пьяны или одурманены. Когда одна из них падала, ее тотчас уносили, а на ее место вставала другая актриса из труппы, которая следовала за повозкой. Их поведение казалось настолько естественным, что иудеи перестали понимать, кто из свиты бога искусно играет роль, а кто действительно впал в религиозный экстаз.
За кораблем шли горожане в венках из плюща, мирта и фиалок. Внезапно шум прекратился, музыка стихла, даже ликующая толпа замолчала, словно выполняя команду невидимого распорядителя. Повозка резко остановилась, и все замерли на месте. На площадь опустилась неожиданная, томительная тишина, но через мгновение тысячи глоток завопили в едином порыве – вакханалия продолжилась.
– Что означает корабль? – спросил Куджула, не очень понимая, что происходит на площади.
Аглая с готовностью пояснила:
– Однажды, когда Дионис пировал на берегу реки Стримон во Фракии вместе со своими жрицами, на него напал царь эдонов Ликург. Женщины разбежались, побросав
