нож, лезвие которого сверкнуло в темноте.
– Ну нет! – закричал Арзак, встав между Жаком и собакой, которая начала рычать. – Нет, вы не убьете Юпитера!
– Дурак! Или ты хочешь, чтобы нам свернули шею?
– Напротив.
Наступило минутное молчание, после чего Арзак продолжил:
– Как вы хотите убить собаку? Ножом? У вас останется кровь и на руках, и на одежде. Выстрелом из ружья? Его услышат, пойдут искать и найдут собаку там, откуда раздался выстрел. Дотошные судьи догадаются, что Юпитер, к которому ночью и подступиться-то нельзя, мог дойти до этого места только за людьми, которых он знал и которые часто приходили в Шамбла, и тогда… Вы понимаете, Жак?
После недолгих раздумий Жак Бессон спрятал нож в карман и сказал:
– Ты прав. Не сейчас, а как-нибудь потом.
– Скажите-ка, Жак, – продолжал Арзак, понизив голос, – если вдруг узнают… правду о выстреле, нам ведь нечего бояться, да? Дамы ведь нас защитят?
– Можешь положиться на них, как и я, – с уверенностью ответил Жак. – Что значат присяжные, судьи и все адвокаты на свете по сравнению с госпожами Шамбла, самыми богатыми, самыми знатными и самыми влиятельными дамами во всей округе? Ничего, решительно ничего. Вот о чем надо всегда помнить, и если бы ты попал в тюрьму и был вызван в суд, тебе не надо бояться того, что скажут судьи и председатель, потому что дамы защитят тебя.
– Я это знаю, – с такой же уверенностью в голосе произнес Арзак.
– А теперь, – велел ему Бессон, – отпусти Юпитера, возвращайся в свою хижинку и спи спокойно. Я все предусмотрел. Все считают меня больным, прикованным к постели в Пюи и неспособным пройти и полмили. Совершенно невероятно, чтобы подозрения пали на меня и, следовательно, на тебя. И держи язык за зубами – ты болтун и хвастун. Подумай о том, что одно слово может погубить нас. Ладно, давай расходиться, а то у меня ноги болят, не знаю, как до Пюи-то доберусь… Прощай, приходи ко мне завтра и расскажи все, что делается в замке.
До Арзака донесся шум удаляющихся шагов. Оставшись один, он принялся гладить собаку, приговаривая:
– Мой бедный Юпитер! Как ты должен быть благодарен твоему другу Арзаку, но остерегайся, Жак Бессон решил тебя убить и рано или поздно… словом, остерегайся.
Лаская собаку, он заметил, что цепь блестит в темноте, как серебро. Он вспомнил, что всегда мечтал завладеть ей. Видя, что представился прекрасный случай присвоить ее, он отвязал цепь от ошейника и сунул ее в широкий карман своих панталон. По-дружески похлопав Юпитера по голове, он дал ему понять, что тот может вернуться в свою конуру. Собака об этом догадалась и тотчас умчалась как стрела.
– А теперь, – решил Арзак, – я пойду ночевать к тетке Морен.
Выбравшись из леса, он пошел прямо через поле и скоро остановился у дверей знакомой хижины. Ему открыли, как только он постучал.
– Это ты, Андре? – спросила крестьянка лет сорока.
– Да, это я, тетушка Морен. Меня донимает лихорадка, и мне не хотелось ночевать в своей хижинке.
– И
