чтобы посмотреть на лошадей, которых обихаживают стражники – чистят их, заплетают в косы гривы и хвосты, вплетая в них красные ленты. Точно так же поступают и с нами. И мне приходит на ум вот что – так же они думают и о нас… мы для них всего лишь кобылы, готовые для того, чтобы их осеменили жеребцы.
Ханс подводит одну из лошадей ближе, чтобы я могла полюбоваться ее гривой, заплетенной в прихотливую косу, но мы с ним не говорим. Никому не разрешено обращаться к нему по имени, только «стражник», хотя я знаю его с тех самых пор, как мне было семь лет. Никогда не забуду, как я в тот день зашла в лазарет, рассчитывая найти отца, а вместо него нашла Ханса, который лежал там один – одинешенек с мешком окровавленного льда между ног. Тогда я ничего не поняла, подумав, что это какой-то несчастный случай. Хансу было шестнадцать лет. Он родился у женщины из работного дома. Ему предоставили выбор: либо стать стражником, либо до конца своих дней работать в полях. В округе Гарнер служба в страже считается почетной – стражники живут в городе, в доме, где им прислуживают служанки. Им даже дозволяется покупать одеколон, приготовляемый из ароматических трав и экзотических цитрусовых плодов, и этой привилегией Ханс пользуется вовсю. По сравнению с работой в полях обязанности стражников не так сложны – содержать в порядке виселицу, время от времени утихомиривать одного-двух скандалящих гостей с севера, а также сопровождать в становье девушек, вступивших в год благодати, и через год охранять тех из них, кто возвращается домой. И все же большинство шестнадцатилетних юношей выбирают работу в полях.
Отец говорит, что все стражники должны пережить одну процедуру – всего лишь небольшой надрез, дабы избавить их от плотских желаний, и, может статься, так оно и есть, но, думаю, более мучительную боль им причиняет нечто иное – стражникам приходится жить среди нас, и эта жизнь каждый день напоминает им о том, чего они лишены.
Не знаю, почему тогда в лазарете я не испугалась к нему подойти, знаю только, что, когда я села рядом, он зарыдал. Раньше мне никогда не доводилось видеть, чтобы мужчина плакал.
Я спросила его, что случилось, и он ответил, что это большой секрет.
А я сказала, что умею хранить секреты.
И это чистая правда.
– Я люблю одну девушку, Ольгу Ветроне, но нам никогда не быть вместе, – прошептал он.
– Но почему? – спросила я. – Если ты кого-то любишь, надо жить с ней.
Он объяснил, что эта девушка вступила в свой год благодати, что вчера она получила покрывало от парня из хорошей семьи и теперь у нее нет иного выхода, кроме как выйти замуж.
Еще он сказал, что всегда собирался работать в полях, но ему была невыносима мысль о том, что он больше никогда ее не увидит. А став стражником, он хотя бы сможет оставаться рядом с ней. Оберегать ее. Смотреть, как будут расти ее дети, и даже притворяться перед самим собой, что они родились от него.
Я помню, что подумала тогда: это самая романтичная история на всем белом свете!
Когда через год Ханс
