на уговоры товарищей, буквально силой затащивших его в этот клуб.
– И как же называется сказка?
– Юлия.
– Красивое название.
– Красивое, – с улыбкой согласилась девушка.
– Владимир.
– Тоже ничего.
В этот трогательный момент раздались первые гитарные риффы. Толпа радостно загомонила и потянулась в сторону сцены.
– Начинается, – Юлия развернулась и помахала кому-то рукой. – Найди меня позже.
– Найду – кивнул Владимир и с легкой душевной тревогой проводил взглядом изящную фигуру.
Концерт оказался ровно таким, каким и должен был оказаться. На любителя. Впрочем, любителей собрался полный зал. По крайней мере в непосредственной близости от Владимира все были в совершеннейшем восторге.
– Охрененно?! Ну охрененно же?! – кричал ему в ухо школьный приятель.
– Великолепно! – яростно соглашался Владимир, не смея разочаровывать старого товарища.
– А ты идти не хотел!
Владимир не нашел, что сказать в ответ, и сделал вид, будто полностью поглощен невыносимым дребезгом очередной гениальной коды. Ему показалось, что где-то совсем близко взметнулся сполох кудрявого янтаря, но, скорее всего, ему это просто показалось.
После концерта Владимир совершенно неподобающим образом вертел головой, отчаянно выискивая свою прекрасную страшную сказку. Нашел он ее уже на выходе из клуба. Юлия стояла вместе с подругами и безгрешно смеялась.
Через минуту она заметила Владимира и нерешительно ему кивнула. Он кивнул в ответ и вопросительно поднял брови. Мы продолжаем? Она чуть встряхнула волосы. Возможно! Владимир снова кивнул. Я жду. Юлия сверкнула глазами. Жди.
Спустя полчаса они сидели в маленьком кафе неподалеку от клуба и увлеченно смотрели друг на друга. На лице Юлии то вспыхивала, то стремительно угасала ослепительная, полубезумная улыбка.
– Тебе понравился концерт?
– Не знаю, – девушка задумалась, – сначала нравилось, а потом вдруг подумала, что же именно мне нравится, и не нашла ответа. Может, решила, что шума все же больше, чем музыки. А может, поняла, что смотрю на шутов. Тебя никогда не пугало, что мы стали поклоняться шутам? – тихо закончила она.
– Что делать, если пришло их время? – Владимир усмехнулся. – Да и так ли они плохи?
– При чем здесь они?! Я говорю про нас. Про то, что мы стали им поклоняться. Поклоняться шутам! Понимаешь?!
– Ты бы хотела поклоняться кому-то другому?
– Может быть. Может быть, поэтам. Может быть, звездам. А может, и никому!
– Поэтам! – зацепился Владимир. Разве шут не тот же поэт, просто весело отраженный в кривом зеркале? Убери зеркало, и останется горячо любимый тобой поэт. Пускай плохой, но поэт.
– Никто не уберет! Не забывай, что на шута смотреть гораздо приятней, чем на поэта. Шут никогда не скажет правды. А поэт никогда не солжет. Хотя, скорее всего, как раз его правды все равно не услышат.
