с миром, принцепс, – капюшон вернулся на место. – Мы еще увидимся.
В этом Вальгорн не сомневался.
Глава 2
Страсти правят миром, правят людьми. И тот, кто смог подчинить их себе, подчинит все. Возьмем хотя бы гнев и ярость, придающие силы, служащие топливом для человеческой души.
Кто умеет вызывать эти чувства у себя и других по собственному желанию – подобен богу.
Большой зал с огромными окнами, через которые видно темно-синее небо и изумрудные кроны деревьев, многочисленные двери, скользкий пол, где можно отыскать свое отражение и отражения находящихся рядом людей. Сладкая вонь дезинфекционного раствора, чужие, незнакомые звуки со всех сторон, неприятный на вкус, другой воздух, вызывающий першение в горле…
Ларс вот уже около часа находился на Монтисе.
Но все, что удалось увидеть – кусок эмпориума, и это помещение, куда их привели прямиком с транснависа. Сам перелет в памяти почти не отложился, зафиксировалось только ощущение мерзкой тошноты, скрутившее его дважды, во время взлета и посадки.
А в остальном было скучно и тоскливо, хотелось вернуться домой…
За «избранными» присматривали все время, и если не сам отец Марк, то один из его послушников. Они все как на подбор выглядели мрачными, огромными и суровыми, разговаривать отказывались, да еще и следили, чтобы подопечные не впадали в грех празднословия.
Индри, высокий горожанин из патрицианской семьи, чем-то возмутился, после чего мигом схлопотал епитимью в виде тысячи молитв, и большую часть перелета простоял на коленях, бормоча воззвания к Божественной Плоти.
Унцала, рыженькая девушка, продолжала поглядывать на Ларса, но он не обращал на нее внимания.
Не то время и не то место, чтобы разводить шашни.
Едва они вступили на Монтис, Унцалу вновь затрясло от страха, а полярника Рати скрутил приступ удушья. Отец Марк не обратил на это внимания и, оставив «избранных» на послушников, исчез в неизвестном направлении.
– Когда же все это закончится? – прошептала стоявшая рядом с Ларсом черненькая девица, чьего имени он так и не узнал.
Она не назвалась, а никто не спросил.
– Скоро, ох скоро, да помилует нас Божественная Плоть, – пробормотал Индри, с опаской покосившись на послушников.
Одна из дверей открылась, и в зал величаво вплыл толстый жрец с третьим глазом посреди лба. За ним показались подобострастно семенивший отец Марк и несколько мужчин в бурых комбинезонах.
Толстяк подошел ближе, и стало видно, что лицо у него все в складках и пятнах, губы брезгливо изогнуты, а на темно-синей сутане вышиты контуры ощетинившихся молниями золотых облаков.
– Так, – сказал он, останавливаясь и упирая руки в бока. – Откуда на этой неделе?
– С Аллювии, могущественный отец, – отозвался Марк.
Унцала задрожала сильнее, Индри на всякий случай поклонился.
«На
